Юлия Вознесенская: Нечаянная радость (сборник)

Он стянул с головы берет и, неловко держа его рукой, опирающейся на костыль, пошел по проходу, заглядывая в глаза пассажирам. Большинство на него никак не реагировало, иные косились неодобрительно, заметив лиловое украшение под глазом, но некоторые сердобольные женщины все же бросали ему монеты и даже бумажные десятки. Владлен вышел в тамбур, деловито пересчитал деньги, сунул их в карман и снова надел берет. Прошел в следующий вагон… А по вагону, ему навстречу, с песней двигались трое мужиков в камуфляжках: впереди ковылял инвалид на костылях, второй шагал позади с гитарой, а третий шел за ними с беретом в руке и собирал деньги.

Мужики были значительно старше и крупней Владлена. Они дружно и ладно пели:

Эти трое изображали «афганцев». Владлен тихонько присвистнул, бормотнул привычное «Ёшкин корень!», развернулся и побежал назад, в только что пройденный им вагон, подхватив под мышку костыли. Пассажиры, оживившись, бросали ему вслед удивленные и возмущенные взгляды, а некоторые даже и подходящие к случаю слова.

Владлен ворвался в свой вагон и тут же сбавил скорость. Тихо, почти крадучись, подошел он к своему месту, сел и, стараясь не греметь, аккуратно спрятал костыли под лавку.

Отец Агапит, не открывая глаз, спросил:

– Не сбежал, Владик?

– Да ты что, батюшка?! – деланно возмутился Владлен. – Ты меня выкупил, я теперь твой раб – куда ж я от тебя без спросу?

– Ты раб Божий, а не мой! – с улыбкой, но очень серьезно ответил отец Агапит. – Мне-то зачем такой раб, подумай сам.

– Ясен пень – Божий! – торопливо согласился Владлен, оглядываясь на двери вагона.

Он улегся на скамейку и свернулся комочком. Отец Агапит вздохнул и вновь задремал.

Но недолго удалось им пребывать в покое. С треском распахнулись двери, и в вагон вошли давешние «афганцы», а с ними черный и косматый цыган в мятой фуражке, невысокий, но по виду силы и крутизны немереной. Последним шел инвалид на костылях, вернее, с костылями, потому как нес их под мышкой. А за ними, в закрывающиеся уже двери, проскользнул еще и цыганенок, так душевно и истошно певший «Ламбаду» в начале пути.

Владлен разом проснулся, будто его кто толкнул, и в ужасе уставился на вошедших.

– Этот? – негромко спросил цыган.

– Вроде он, – нерешительно ответил инвалид, – только тот на костылях был.

Цыганенок нырнул под лавку и достал Владленовы костыли.

– Вот они, костыли, Миша!

– Ясно! – Цыган мрачно поглядел на иеромонаха. – А ты, значит, на монастырь собирал?

Отец Агапит хотел что-то возразить, но Владлен толкнул его в бок: молчи мол, батя, а то хуже будет!

– Не, Миша, монах на месте сидел! – заступился за отца Агапита цыганенок.

– Цыц! – осадил его цыган. – А ты чей будешь? – как-то непонятно спросил он Владлена.

Но Владлен его понял.

– Дяди Саида, – белыми губами ответил он.

– Так выходит, Саид и его братья по чужой ветке пошли?

– Нет-нет, Миша, – испуганно затараторил Владлен, – дядя Саид никогда бы на такое не пошел! Это я сам для себя решил маленько денег собрать, к сеструхе ехать хочу. Только я не знал, что эта электричка твоя, думал – ничья.

– Ничьих электричек не бывает. А этот, – кивнул цыган на монаха, – тоже Саида?

– А этот и вовсе ни при чем, дядя Миша! Он настоящий монах, к себе в монастырь едет. Скажи ему, отец Агапит!

Иеромонах кивнул, с мирным любопытством глядя на жуткого цыгана.

– Если он сам по себе, так откуда ты его имя знаешь? А ну, ребята, поглядите, что у этого «монаха» в сумке и в торбе?

Парни в камуфляжках открыли рюкзак и сумку и показали содержимое Мише: это оказались книги, по большей части большие, тяжелые, с золотыми крестами на обложках.

– Закройте! – кривя черный рот, скомандовал Миша. – Выбросьте обоих на первой станции вместе с ихним барахлом. – Он вразвалку пошел к выходу, но в дверях полуобернулся и мрачно произнес:

– Еще раз увижу на моей ветке, сегодня или через год, – живыми не уйдете.

На голой, лишенной даже навеса и плохо освещенной платформе разъезда было пусто, а потому никто не наблюдал сцену выдворения отца Агапита и Владлена из поезда. Электричка подошла и остановилась, двери отворились, и на платформу вылетел и упал на четвереньки сначала отец Агапит, а за ним, получив ускорительный пинок, приземлился Владлен. Следом за ним полетели сумка, рюкзак и последними, когда двери вагона уже закрывались, двумя копьями вылетели Владленовы костыли.