Юлия Вознесенская - Нечаянная радость (сборник)

– Да хоть до Москвы! – журналюга сиял. – Конечно, идет, дружище!

– Ну, так я побежал за вещами.

– Давай, только по-быстрому!

Владлен выскочил из машины и помчался к монастырю.

Журналюга взял с бревна магнитофон, выключил его, потом заглянул в пачку «Мальборо», выудил из нее последнюю сигарету, прикурил и бросил пустую пачку в снег, после чего поспешил к своей иномарке, сел в нее и погнал машину прочь от обители.

Когда Влад со свертком одежды и костылями под мышкой выбежал за ворота, на дороге возле монастыря уже никого не было. Он постоял в недоумении, увидел красную пачку на снегу, нагнулся, поднял, убедился, что она пуста, плюнул с досады, бросил и поплелся назад к воротам.

Циркулярка молчала. Дрова были сложены в поленницу возле кухни, монахи разошлись, а трудники теперь стаскивали к пиле разный деревянный строительный мусор – остатки лесов, обломки досок.

– Ну и где тебя носит, сачок? – сердито окликнул Виктор проходящего мимо понурого Владлена. – А! Костыли свои приволок? Ну и правильно, бросай их в общую кучу!

Владлен послушно отправил костыли в общую кучу древесных отходов – но кинул их с краю, чтобы после в удобный момент подобрать, унести и припрятать.

– А прачечная-то где у вас? Хочу шмотки постирать, – спросил он у Виктора.

– Прачечная с другой стороны кухни. Да ты просто оставь свое барахло возле стиральной машины, дежурные придут и забросят в машину, а потом вывесят на просушку. Когда высохнет белье, придешь и заберешь свое. У нас так делается.

– Правильно делается, – одобрил Владлен и поплелся в указанную сторону.

Когда он возвращался назад, циркулярка снова повизгивала, а его костыли, перепиленные на части, уже торчали из общей кучи дров, предназначенных для кухни. Он только вздохнул сокрушенно и махнул рукой.

Вечер, служба. Монахи поют стихиры «Господи, воззвах» на грустный «шестый глас». Время от времени их пение перекрывается какими-то еще более грустными поскуливаниями и вздохами: это отчаянно зевает в углу притвора наш герой.

– Эка мается, бедный! – качает головой стоящий неподалеку старенький, в чем душа держится, но как всегда бодрый духом отец Дионисий. Через некоторое время он оглядывается и, не видя больше Владлена, озабоченно обходит притвор. Пропажа обнаруживается под скамейкой. Он наклоняется и трясет за плечо сладко спящего Владлена:

– Эй, отрок! Да ты шел бы в келью спать!

– Да неудобно, отец Дионисий, со службы уходить. Я уж тут покемарю…

– А-а! Ну спи, спи… – отец Дионисий крестит его и идет на место.

Стройка двигалась, монахи молились, Влад то оживал, то маялся тоской, хотя и работал со всеми и как все.

А вот Виктору пришло время покидать монастырь: семья, дела, бизнес. Он прощался с бригадой трудников, а рядом стоял архимандрит Евлогий.

– Значит, ты, Андрусь, за старшего остаешься, – говорил Виктор высокому белорусу. – Следи, чтоб ребята у тебя лодыря не гоняли и архимандрита не огорчали!

– Не, мы не станем огорчать архимандрита, – успокоил его Андрусь.

– Я думаю, батяня, все будет в порядке. А к Преображению, даст Бог, я опять к вам выберусь. Привезу крест на колокольню и подгоню вертолет: кран из-за стены не достанет, а в ворота не пройдет, так не разбирать же ограду!

– Ты уж меня не подведи, Витя, – басил в ответ архимандрит. – Сам понимаешь, священноначалие прибудет, не годится колокольню без креста сдавать…

– Понимаю. Все будет океюшки, батяня, не боись!

На глаза ему попался Владлен.

– А ты, Влад, смотри у меня! Чтоб без озорства!

– Да он не будет озорничать, – заступился за Владлена архимандрит. – Он же не вредитель какой. Просто дурной слегка…

– Все будет в ажуре, батяня! – лихо беря под воображаемый козырек, изрек Владлен.

И тут же получил по затылку от Виктора.

– Кому «батяня», а тебе отец Евлогий! – строго сказал Виктор. – Нашел «батяню»… – И совсем другим тоном архимандриту: – Ладно, надо мне ехать! Пошли, батяня, проводишь меня до ворот и благословишь на дорогу.

Архимандрит с Виктором пошли к воротам, а Владлен, подобрав шапчонку, обиженно глядел им вслед.

– Чего это он! Ему батяня, другим не батяня… Я что, не человек, что ли?

– Не в том дело! – сурово осадил его пожилой бородатый трудник. – Архимандрит наш был командиром десантного батальона в Афгане, а Виктор у него под началом служил. Архимандрит его, может, раз десять от смерти спас, потому он ему и «батяня».