Майкл Корда - Бессмертные

— Опаздываю в парикмахерскую, — помедлив, ответила она, кляня себя за то, что не может убедительно солгать. — Мне нужно переодеться. Уже почти два. Можно я воспользуюсь твоей машиной?

— Моя машина всегда к услугам моих гостей.

Она засмеялась, открывая дверь.

— Милтон, радость моя, мне нравится быть твоей гостьей.

Если вы не любите азартных игр, в Лас-Вегасе вам будет скучно, но я приехал туда не развлекаться. Мне нужно было поговорить с Моу Далицем по поручению Джека.

Морис (Моу) Далиц, выходец из знаменитой детройтской преступной организации под названием “Багровая банда”, получил известность и заработал капитал в период сухого закона. В отличие от большинства гангстеров еврейской национальности, которые жестоко враждовали с разрастающейся сицилийской мафией, он разумно решил сотрудничать с итальянскими мафиози.

В те времена Моу закупал спиртные напитки на заводах, расположенных на территории Канады недалеко от границы с США. Эти заводы принадлежали Джо Кеннеди, который владел ими через подставных лиц. Потом Моу переселился в более теплый климат, на Западное побережье США. Как раз в это время Джо Кеннеди купил за бесценок киностудию “РКО”, и, конечно, эти два человека, недавно переехавшие в Калифорнию с востока США, время от времени негласно оказывали друг другу некоторые услуги, а я у них был посредником. Моу имел возможность попросить Вилли Биоффа не проводить забастовок в “РКО”, а Джо всегда мог договориться со своим старым другом Уильямом Рандольфом Херстом, чтобы имя Далица не упоминалось в газетах.

В итоге Моу добился на Западном побережье больших успехов, чем Джо, а позже стал одним из отцов-основателей Лас-Вегаса. В отличие от многих мафиози, он был человеком богатым, имел много денег, которые мог вложить в дело. Он был единственным из главарей крупных преступных организаций, кто, занимаясь нелегальным ввозом спиртных напитков в страну во время сухого закона, открыто указывал свои доходы в налоговых декларациях. Он мудро рассчитал, что, если будет платить налоги с доходов от своего нелегального бизнеса, его не посадят в тюрьму за незаконные операции. Он построил гостиницу “Дезерт Инн” и вскоре стал предводителем владельцев казино; местная пресса называла его Мистер Лас-Вегас. Именно Моу заставил городские власти проложить тротуары (хотя другие владельцы игорных домов считали неразумным давать игрокам возможность выходить на улицу во время игры, чтобы прогуляться) и соорудил первую площадку для игры в гольф, хотя поначалу эта идея казалась нелепой. Он считал, что казино — это не просто “помещение на верхнем этаже гостиницы, где несколько парней играют в покер”.

И именно Моу организовал на первом этаже своего казино шоу-программу, пригласив выступать в ней знаменитых артистов, чтобы придать незатейливому бизнесу выкачивания денег из карманов людей ореол блеска и очарования. Постепенно он стал своего рода перекидным мостиком между новым поколением гангстеров Чикаго и Среднего Запада (это такие люди, как Тони Аккардо, который унаследовал империю Аль Капоне, и Сэм Джанкана, который в результате кровавой борьбы стал преемником Аккардо) и звездами эстрады, крупными банкирами и политическими деятелями, без которых его бизнес не мог бы развиваться и процветать.

Моу никак не соответствовал сложившемуся представлению о главаре мафии как о полуграмотном уголовнике с перстнем на мизинце. Это был симпатичный мужчина пятидесяти пяти лет, плотного телосложения, с задумчивыми, проницательными глазами, резкими чертами лица (в профиль он был похож на Дика Трейси), всегда одетый в аккуратно отглаженный строгий костюм. У него были длинные пальцы, как у пианиста. Ходили слухи, что вот этими самыми пальцами он однажды задушил человека в подсобном помещении гриль-бара на окраине Детройта, но это было очень давно, да и немного найдется в Лас-Вегасе крупных бизнесменов, которые в свое время не совершили нечто подобное. Некоторые и по сей день не гнушаются такими поступками.

Мы договорились встретиться с ним в ресторане гостиницы “Дезерт Инн”. Он ждал меня, сидя на диване в центре зала. Метрдотель подвел меня к нему, словно кардинал, представляющий знатного гостя папе римскому, и, когда я сел, протянул мне меню в темно-красной с золотом обложке, размером с газету “Нью-Йорк тайме”, но Моу жестом показал, что меню не нужно.

— Повар знает, что нам приготовить, Фрэнки, — сказал он. Он говорил так тихо, что приходилось напрягать слух, чтобы понять его. — Ты доволен обслуживанием в гостинице, Дэйвид? — спросил он.