Мастер Чэнь - Дегустатор

Он снова надел очки — видно было, что он колеблется.

— Передайте мой привет госпоже Каменевой, если это не трудно, — робко попросил он. — Она такая замечательная.

— Да с удовольствием, — выговорил я ровным музыкальным голосом.

Гриша внимательно вгляделся в мое лицо.

— Ну, Сергей, — произнес он, наконец. — Ну вы хоть ее трахнули? Ну вот видите. А так бы не было совсем ничего. Ну, в общем, приходите, буду ждать.

Я пожал ему руку и вышел на ледяную сырость и нешуточное солнце.

Все просто, думал я, глядя, как стекает посеревшая пена с боков моей «Нексии». Так я и думал — не было никакого проклятого вина, а раз так, то эти самые «они» и знать о таком не знали. И о встрече на высшем уровне они не знали. Так что отгадка очень проста. Им всего-то надо было, чтобы в Зоргенштайне отравился вином человек, при свидетелях, лучше сразу при журналистах. А какие в винном хозяйстве могут быть журналисты? Мои бывшие коллеги — винные аналитики, больше некому. После этого хозяйство можно брать за совсем смешную цену, тем более что у него и до того были трудности — иначе зачем бы хозяин упрашивал Берлин о моральной поддержке? Как все просто и мерзко. Ударить, потом купить по дешевке. Почти в открытую. Никакой политики, никакой мистики, чистый бизнес. Как со мной. Как с ней.

— Готово, хозяин, — услышал я.

Внутри машины пахло влагой и чистотой, солнце, казалось, светило через все стекла сразу.

Главное теперь, сказал я себе, жмурясь, осторожно скользя по сияющему и отсвечивающему асфальту дороги, — не свихнуться. Не разговаривать с самим собой. Не превращаться в идиота, пугающего публику теорией заговора. А то кончится это плохо — раздашь патроны, наденешь ордена и пойдешь взрывать Чубайса. А зачем взрывать — и мыслей не будет.

Я помню, как это было с человеком, которого уже нет. Это сегодня все выглядит так, как будто я в этом мире такой один. А когда-то нас было двое. Два лейтенанта, похожих как близнецы, так нас близнецами и называли. Оба — Сергеи. И две судьбы, одинаковые до смешного. Но у него все было хуже, куда хуже. Он, покинувший, почти вместе со мной, славные ряды, точно так же обнаруживший, что работы нет и никому он не нужен, умудрился именно в это время влюбиться. А его гадина-жена, которая, как и моя — мне, раньше сообщала ему, что он свободен и может валяться в койке с кем угодно, вдруг заподозрила, что он по большой любви разменяет квартиру — такую же по размерам, как мою. В аналогичной дыре, в районе, кончающемся на «о».

И она позвонила мужу его возлюбленной. На всякий случай. И сделать со всем этим — если у тебя нет ни денег, ни квартиры — ничего было нельзя. Никакого выхода. Невозможная ситуация. Он тогда пришел ко мне, на склад с трусами, отдавать зачем-то книги, и долго, долго рассказывал про заговор тех, кто нас — таких как мы — хочет уничтожить. Знал бы я, почему он эти книги решил отдать — не брал бы. И еще ведь он звонил, видимо, в тот самый день.

Я снова вспомнил ведьм Фрайбурга, покачивающихся на сквозняке сувенирного магазина. Офицер должен вообще-то стреляться. Но оружия у Сергея тогда уже не было.

Его фамилия была Демидов, и сегодня о нем, наверное, не помнит никто. Демидова нет, а я есть.

Итак, заговор… да никакой это не заговор. Бизнес. И не так уж трудно сейчас сделать главное — найти имя демона. А если ты знаешь его имя, то он тебе, как известно, не так страшен. Какая-то финансовая группа, потому что без денег, очень больших денег, тут не обойтись.

Что тогда сказала Алина? Один американец, один англичанин, один араб. Ведь кто-то же их и в России знает… я даже могу представить кто. Потому что опять же Алина сказала одну вещь, которая, как это сейчас я понимаю, может оказаться очень важной.

Мы были в приподнятом настроении, все происходило еще в самом начале, в октябре, мы были в восторге друг от друга. Мы слегка ругались — как два щенка, не очень всерьез цапаясь острыми зубками. Алина читала мой очередной файл:

— Так, значит, мужчина и женщина, опять за свое, потому что автор известный маньяк… «Любое барбареско — это женщина. Любое бароло — это мужчина. Bricco Asili — женщина с характером и в возрасте, очень хорошо одетая, с прекрасным воспитанием. И такая женщина есть, более того — она меня при знакомстве поразила. Это баронесса Филиппина де Ротшильд, одна из самых уважаемых фигур в мире виноделия. Женщина с блестящим умом, с удивительными остротами, с хриплым голосом и этакой бесинкой: постоянно и блестяще над вами издевается и подкалывает».