Максим Кантор: В ту сторону

— Знаю, — сказал умирающий Витя.

— Понимаешь, Витя, примерно раз в сто лет меняется финансовая система мира, обычно после большой войны. Или перед большой войной. Когда понятно, что систему уже не поправишь, самые богатые богачи решают, что лучше: начать войну или напечатать новых денег. Собираются главные люди со всех стран и договариваются.

— Редька — пятак, а свекла — трояк?

— Примерно так, Витя. Ну, вот после наполеоновских войн был Венский конгресс.

— Понятно, — сказал Витя. Он никогда не слышал про этот конгресс, но уже успел наслушаться от соседа много умственных слов.

— И после Первой мировой снова главные богачи собрались, Версальский договор подписали. Это было в Версале.

— Понятно, — сказал Витя.

— А мы с немцами после Первой мировой подписали договор в Рапалло. Слышал про такое место? — Место Рапалло неожиданно представилось Сергею Ильичу таким же ненужным на карте, как мочевой пузырь в организме: вполне можно было обойтись и без него, однако вот существует такое место Рапалло. И зачем, спрашивается, существует?

— Где, говоришь?

— В Рапалло.

— Не слыхал.

— А после Великой Отечественной войны была Потсдамская конференция. Знаешь, зачем они собираются, Витя? Всякий раз люди по новой решают, как сделать, чтобы богатые были всегда богатыми.

— Никак договориться не могут?

— Стараются, но надолго договора не хватает. Сначала все хорошо идет, а потом одни стали больше воровать, другие больше кушать — а финансовая система все та же самая. И главное, понимаешь, в чем штука, Витя, богатых делается в мире больше — а этого богатые допустить никак не могут. Тогда они уже не будут самыми богатыми, понимаешь? Надо, чтобы было больше бедных.

— И теперь что?

— Надо все лишнее отрезать. Скажем, появилось много людей, у которых есть деньги, и они уже не хотят работать. Они не настолько богаты, чтобы богатые их уважали, — но и в прислугу они идти не хотят. Это плохо, Витя. Это, допустим, как больной орган в организме. Злокачественная опухоль воспалилась, резать надо. А как менять орган в работающем организме? Вот у старика метастазы в легких, надо легкие менять. А как? Он же ими дышит, верно? А у тебя в мозгу рак — как быть с твоей головой? Надо бы тебя на пару часиков придушить, мозги тебе отрезать, новые вставить, и все будет в порядке.

— Так ведь я помру, Сергей Ильич.

— Правильно, Витя, помрешь. И богатые так рассуждают. Они говорят: мир все равно помрет, значит, надо начинать войну. Война, Витя, это такая бесполезная операция, вроде как удаление опухолей у ракового больного.

— А вдруг поможет, Сергей Ильич. Сказали: резать, стало быть, надо резать.

— Ты все равно помрешь, Витя, какая разница.

Татарников не ошибся, Витя действительно на следующий день помер — ураганное воспаление мозга. Перед тем как впасть в бессознательное состояние, Витя еще раз успел высказаться о мировом финансовом кризисе. Он сказал так:

— Я считаю, России кризис не коснется.

— Это почему, Витя?

— А вот не коснется, и все. У нас президент ситуацию четко рассчитал.

Умирающий Витя рассказал, что в процедуре инаугурации новоизбранного президента он подметил любопытную деталь. Дмитрий Медведев шел по ковровой дорожке меж двух рядов почетных гостей церемонии — и усиленно подмигивал кому-то в толпе. Мало этого, Витя уверял соседей по палате, что президент, проходя мимо некоего гостя, показал ему язык.

Поскольку Сергей Ильич кремлевской церемонией инаугурации не интересовался и данной телепередачи не видел, то сказать по этому поводу он ничего не мог, однако поверить в то, что президент показывает язык, было трудно.

— Ну и что, что в Кремле?! — горячился Витя. — И что такого, что президент? В Кремле, что, не люди живут? Он своему человечку подмигнул: мол, все четко, мужики. Все схвачено, начинаем операцию. А кое-кому язык показал. Чтоб знал.

Витя твердил, что президент показал язык своим недругам, коих он обставил в борьбе за престол. Дескать, съели, голубчики? Если верить Вите, президент показал язык в знак того, что не даст Россию в обиду и убережет страну от кризиса, в каковой ее несомненно ввергли бы иные авантюристы. В дальнейшем Витя стал говорить путано, сбивался с мысли, сам показывал язык, беспокойно дергал стриженой головой. Через два часа он умер, и Татарников не успел выяснить, была рассказанная история плодом воспаления мозга или действительно президент показал собравшимся в зале язык. Подмигнуть президент, конечно, мог, думал Татарников. Ничего нет удивительного в том, что они все друг другу подмигивают. Вот и на Потсдамской конференции лидеры человечества, наверное, подмигивали друг другу. Распишут сферы влияния — и подмигнут. Подмигнуть — это так естественно. Но язык президент вряд ли показывал.