Пауло Коэльо - Ведьма с Портобелло

Виорель, приехавший с бабушкой и дедушкой на тор­жество, тоже приготовил ей сюрприз: он записал на студии свой первый диск и за ужином даст послушать сочиненную им музыку.

Она спросит меня потом: «Зачем ты это сделал?»

А я отвечу: «Затем, что хотел понять тебя». За все те годы, что мы были вместе, все, что я слышал о ней, казалось мне легендами. А вот теперь я знаю – это была сущая правда.

Каждый раз, когда я хотел сопровождать ее – будь то на ритуалы, устраивавшиеся по понедельникам у нее дома, будь то в Румынию, будь то на дружеские вечерин­ки, – она неизменно просила меня не делать этого. Она хотела быть свободной, а присутствие полицейского непременно смутит собравшихся. При нем и ни в чем не виноватые почувствуют себя виновными.

Тайком от нее я дважды побывал на складе в Пор­тобелло. Она так и не узнала, что мои люди обеспечивали ее безопасность на входе и выходе и однажды задержали человека с кинжалом – позднее выяснилось, что это член одной воинствующей секты. На допро­се он показал, что духи велели ему достать толику ее крови и освятить ею свои жертвоприношения. Убивать Ведьму с Портобелло он не собирался – надо было лишь смочить платок ее кровью. Следствие установило, что он и в самом деле не имел намерения покушаться на ее жизнь, но был осужден и получил полгода тюрьмы.

Мысль инсценировать ее убийство принадлежит не мне – Афина сама захотела исчезнуть и спросила меня, возможно ли это. Я объяснил, что, если бы суд пригово­рил ее к лишению родительских прав, я бы не стал на­рушать закон. Но поскольку решение было вынесено в ее пользу, мы вольны осуществить наш замысел.

Афина вполне отчетливо сознавала: как только о це­ремониях на складе станет широко известно, свое пред­назначение она выполнить не сможет. Можно сколько угодно твердить людям, что она – не царица, не ведьма, не земное воплощение Божества, все будет впустую, ибо люди хотят следовать за власть имущими, а властью этой наделяют по своему желанию. И все это пойдет вразрез с идеями, которые она исповедует, – со свобо­дой выбора, с освящением собственного хлеба, с пробуж­дением и выявлением в каждом человеке его дарований. Тут ни пастыри, ни вожатые не нужны.

И просто исчезнуть, скрыться она не могла – люди подумали бы, что она удалилась в пустыню, или вознес­лась на небеса, или отправилась на встречу с тайными учителями, живущими где-то в Гималаях. И до сконча­ния века ждали бы ее возвращения. Множились бы легенды вокруг ее имени, и, возможно, возник бы ее культ. Мы начали замечать это вскоре после того, как она перестала бывать на Портобелло: мои информаторы сообщали, что вопреки нашим ожиданиям поклонение ей стало принимать пугающие масштабы: возникали новые общины, люди провозглашали себя «хранителями наследия Айя-Софии», ее напечатанный в газете фото­снимок с ребенком на руках продавался из-под полы. Ее пытались представить жертвой нетерпимости, ее причисляли к лику мучеников. Разнообразные оккульти­сты уже заговорили о создании «Ордена Афины» и бра­лись – за определенную плату, разумеется, – устано­вить контакт с основательницей.

И значит, оставалась только «смерть». Но смерть, произошедшая вследствие совершенно естественных обстоятельств, ибо что может быть естественней для жителя огромного города, чем окончить свои дни от ножа серийного убийцы. Нам следовало принять меры к тому, чтобы:

1) преступление нельзя было признать убийством по религиозным мотивам, ибо в этом случае си­туация, которой мы хотим избежать, только осложнилась бы;

2) жертву было невозможно идентифицировать со стопроцентной точностью;

3) убийца не был бы задержан;

4) на месте преступления был найден труп.

В таком мегаполисе, как Лондон, ежедневно обнару­живаются расчлененные, сожженные тела, однако обыч­но преступника рано или поздно задерживают. Стало быть, нам пришлось ждать почти два месяца происшествия в Хемпстеде. И в этом случае убийца был найден, но найден мертвым – он уехал в Португалию и там покончил с собой выстрелом в рот. Теперь мне требова­лась лишь помощь самых близких друзей. Как известно, рука руку моет – и они порою просили меня о том, что не вполне согласовывалось с буквой закона, притом что закон не нарушался, а лишь слегка, так сказать, интер­претировался в нужном для нас смысле.

Когда был найден труп, мне вместе с моим давним товарищем поручили расследование. Почти одновре­менно мы получили сообщение, что португальская по­лиция обнаружила в Гимараэнсе тело самоубийцы, оста­вившего предсмертную записку, в которой он подробно рассказывал о всех деталях совершенного им преступле­ния и завещал все свое имущество благотворительным организациям. Это было убийство в состоянии аффек­та – несчастная любовь довольно часто приводит к такому финалу.