Пауло Коэльо - Ведьма с Портобелло

– «А разве существует на свете такое, что можно сохранить? Все, чем владеем, когда-нибудь будет у нас взято. Деревья отдают свои плоды, ибо, сохраняя их, положили бы предел своему бытию».

Голос ее, от вина звучавший низко и прерывисто, сковал молчанием все вокруг нас.

– «И больше заслуги – не у того, кто предлагает, но у того, кто принимает, не чувствуя себя в долгу. Мало дает делящийся лишь вещественным, и много – отда­ющий самого себя».

Она отпила еще немного вина. Я сделал то же. Теперь мне не надо было спрашивать, принят ли мой дар или отвергнут. И на душе стало легче.

– Наверное, ты права. Подарю их публичной библио­теке, а дома оставлю только несколько штук – те, кото­рые наверняка буду перечитывать.

– Ты в самом деле хочешь поговорить об этом?

– Не хочу. Но я не знаю, как иначе поддержать раз­говор.

– Что ж, тогда отдадим должное здешней кухне. По-моему, это удачная мысль, а?

Нет, я так не считал и хотел бы услышать что-ни­будь другое. И, не решившись возразить, заговорил о библиотеках, книгах, поэтах, горько раскаиваясь в том, что заказал такую прорву еды, – теперь уже мне хоте­лось опрометью выскочить из-за стола, ибо я не знал, как продолжать это наше свидание.

Под конец она взяла с меня слово, что я приду в театр на ее первое занятие, – и для меня это было сигналом. Она нуждается во мне, она принимает то, что я бессознательно мечтал предложить ей, впервые увидев в трансильванском ре­сторанчике ее танец, но лишь сегодня вечером смог понять.

Или, как сказала Афина, поверить.

Да я виновата! Если бы не я, Афина в то утро не пришла бы в театр, не собрала бы нас, не уложила на сцене прямо на пол и не начала бы с полного расслабления, включающего в себя правильное дыхание и осознание каждой части тела.

«Теперь – мышцы бедер…»

Мы все – хоть и проделывали это упражнение сот­ни раз – повиновались беспрекословно, словно перед нами была богиня, высшее существо, знающее больше, чем мы все вместе взятые. Каждому хотелось узнать, что последует за… «…теперь расслабьте лицевые муску­лы, сделайте глубокий вдох» и т. п.

Неужели она всерьез считала, что учит нас чему-то новому? Мы-то ждали чего-то вроде лекции или се­минара-беседы! Я должна сдерживаться, вернемся в прошлое, расслабимся – и вновь погрузимся в тиши­ну, окончательно сбившую всех нас с толку. Обсуждая потом все это с коллегами, я выяснила: у всех тогда возникло ощущение, что занятие окончено, пора под­няться, оглядеться – однако никто не сделал этого. Мы продолжали лежать, словно бы в состоянии какой-то насильственной медитации, и тянулась она еще пятна­дцать нескончаемых минут.

Потом вновь раздался ее голос:

– У вас было время усомниться во мне. Один или двое выказали нетерпение. Но теперь я попрошу вас только об одном: на счет «три!» поднимитесь – и стань­те иными.

Я не сказала: пусть каждый станет другим челове­ком, или животным, или домом. Старайтесь не делать того, чему научились на театральных курсах, – я не прошу вас быть актерами и проявить свои дарования. Я приказываю вам перестать быть человеческими су­ществами и превратиться во что-то неведомое.

Мы лежали на полу с закрытыми глазами, так что не могли знать, кто как реагирует на эти слова. На этом и строила Афина свой расчет.

– Сейчас я произнесу некие слова, а вы попытае­тесь найти зрительный образ, который будет ассоции­роваться с ними. Помните – вы отравлены расхожи­ми мнениями, и если я скажу «судьба», вы приметесь, должно быть, представлять свою жизнь в будущем. Скажу «красный» – займетесь психоаналитическим толкованием. Я не этого хочу. Нужно, чтобы вы стали другими.

Она даже не могла как следует объяснить, что ей требовалось. Никто не возражал, но, я уверена: потому лишь, что никому не хотелось выглядеть невоспитанным. Но больше ее никогда не пригласят. Да еще и меня упрекнут в наивности – зачем надо было ее разыски­вать и приводить?!

– Итак, первое слово: «священный».

Чтоб не помереть с тоски, я решила подчиниться правилам этой игры и представила мать, любовника, будущих детей, блестящую карьеру.

– Сделайте движение, соответствующее этому слову.

Я скрестила руки на груди, словно обнимая всех ми­лых моему сердцу. Потом уже узнала, что большинство широко раскинули руки, а одна девушка – даже и ноги, словно собралась отдаться невидимому партнеру.

– Расслабьтесь. Забудьте обо всем. Держите глаза закрытыми. Я никого не осуждаю, но по вашим жестам вижу, что вы пытаетесь придать понятию «священный» некую форму. Я не этого просила – я хотела, чтобы вы не пытались определить слово так, как оно бытует в этом мире. Откройте свои каналы, пусть через них уйдет интоксикация действительности. Отрешитесь от всего конкретного, и лишь тогда войдете в тот мир, куда я веду вас.