Пауло Коэльо - Ведьма с Портобелло

– Что такое «Вершина»? В геометрии так называют высшую точку треугольника.

– Не только в геометрии. Это – верхушка, пик, кульминация. Это – рубеж для всех тех, кто, заблуж­даясь, как свойственно каждому человеку, не теряют из виду свет, исходящий из сердца. Этим искусством мы и пытаемся овладеть, собираясь на наши ритуалы. Вер­шина скрыта внутри нас, и достичь ее мы сможем, если признаем ее и если сумеем различить ее свет.

Я объяснил, что танец, который она видела у меня в квартире накануне (в то время нас было десятеро в воз­расте от 19 до 65 лет), назван мною «поиск Вершины». Афина спросила о происхождении этого названия.

И я рассказал, что вскоре после окончания Второй мировой войны кое-кому из моей родни удалось ускольз­нуть от коммунистического режима, устанавливающею­ся в Польше, и перебраться в Англию. По слухам, в этой стране особенно ценились произведения искусства и старинные книги – их-то и надо было везти с собой.

Картины и статуэтки сразу же были проданы, а книги пылились в дальнем углу. Потом я учился по ним читать, ибо моя мать не хотела, чтобы я забыл родной язык. В один прекрасный день между страницами книги Томаса Маль­туса я обнаружил два листка бумаги, исписанных рукой моего деда, погибшего в концлагере. Стал читать, думая, что это – распоряжения насчет имущества или послание какой-нибудь тайной возлюбленной (в семье жила леген­да о том, что в России дед в кого-то влюбился).

На самом деле это был отчет о его жизни в Сиби­ри после революции. Там, в маленьком городке Дедов (найти этот городок на карте не удалось – либо его название было намеренно изменено, либо он исчез в ходе сталинских депортаций. – Прим. ред.) он влюбился в одну актрису. По словам деда, она входила в некую сек­ту, члены которой считали определенный вид танца средством спасения от всех бед, ибо он позволял всту­пать в контакт со «светом Вершины».

Опасаясь, что традиция может пресечься, посколь­ку жителей городка должны были переселить в другое место (Дедов граничил со строящимся полигоном для испытаний ядерного оружия), актриса и ее друзья по­просили деда записать все, что он узнал. Он так и сде­лал, но, вероятно, не придал этому особого значения, ибо спрятал листки в книгу, где я их и обнаружил много лет спустя.

На этом месте Афина перебила меня:

– Но танец нельзя описать словами! Его можно только исполнить.

– Совершенно верно. Да и в записях было сказано лишь, что надо танцевать до изнеможения, уподобляясь альпинистам, совершающим восхождение на верши­ну. Танцевать до тех пор, пока не начнешь задыхаться, и тогда организм будет получать и потреблять количество кислорода, к которому не привык. Это приведет к потере ощущений пространства и времени и к утрате собствен­ной личности. Танцевать под ритмичный звук барабана, повторяя это ежедневно, и осознать, что в определенный момент глаза начинают закрываться сами собой и мы раз­личаем исходящий из нас свет, который отвечает на наши вопросы и высвобождает скрытое в нас могущество…

– И ваши тоже?

Вместо ответа я предложил ей присоединиться к на­шей группе, тем более что Виорель прекрасно засыпал при любом шуме. И на следующий день, в условленный час Афина пришла ко мне. Я представил ее остальным как соседку; никто ни о чем не спрашивал ее и не рас­сказывал о себе. Когда пришло время, я включил музы­ку, и мы начали танцевать.

Сначала Афина присоединилась к нам, продолжая держать сына на руках, но вскоре он уснул, и тогда она по­ложила его на диван. Прежде чем закрыть глаза и впасть в транс, я увидел, что она постигла путь к Вершине.

И с тех пор она ежедневно, кроме воскресений, по­являлась у меня. Я ставил музыку, которую один мой друг вывез из русских степей, и мы принимались танце­вать в буквальном смысле – до упаду. Через месяц она попросила у меня запись.

– Я хочу делать это по утрам, перед тем, как отвести сына к моей матери и отправиться на работу.

– Мне кажется, – возразил я, – что люди, связан­ные между собой одной энергией, создают некую особую ауру и помогают всем и каждому впасть в транс. А кроме того, если заниматься этим перед работой, то надо быть готовой к увольнению, потому что весь день вы будете утомлены до предела.

Подумав немного, она отвечала так:

– Вы правы в том, что касается коллективной энер­гии. Я вижу, что в вашей группе – пять супружеских пар, включая вас с женой, и все они обрели любовь. И потому могут разделить эту позитивную энергию со мной. Но я-то – одна. Вернее, я – с сыном, но он пока еще не в силах выразить свою любовь в доступной на­шему пониманию форме. И я предпочитаю принять свое одиночество: если попытаюсь бежать от него, то никогда больше не встречу достойного партнера. Если же не противиться ему, то, быть может, что-нибудь пере­менится. Я уже могла убедиться, что, когда стараешься бороться с одиночеством, оно становится только креп­че, зато слабеет, когда мы попросту не замечаем его.