Александр Попов - Хорошие деньги

Всю неделю Василию хотелось увидеть прапорщика, но он и сам не знал зачем: что-то сказать ему, что-то уточнить, поспорить?.. Коровкин приехал, как обычно, в понедельник утром, протянул Василию руку для приветствия, чего раньше не делал; солдаты удивленно посмотрели на обоих – не принято было любому начальнику здороваться за руку с солдатом.

– У меня, Василий, деловое предложение для тебя, – обратился Коровкин доверительно на "ты", ласково улыбаясь. – Хочешь в полку работать поваром? Ты мне приглянулся. Да и глаза у нас, как ты заметил, схожи, – заговорщицки-шутливо подмигнул он. – Варишь ты хотя и доморощенно, однако прилично и отвественно, кушаю с удовольствием. Быстро, я думаю, набьешь руку. Даст Бог, сработаемся. Как?

– Согласен, – чуть не обмер от большой радости Василий, и для верности спросил: – Вы, товарищ прапорщик, не шутите?

– Нет-нет! Собирай вещички. За тебя кого-нибудь оставим.

Василий был счастлив, хотя считал интендантскую службу скучной и не совсем как бы настоящей. Но он видел, что самые сытые, довольные и независимые – независимые, свободные! – люди в полку – повара. Они были свободны от каких-либо учебных занятий, строевой подготовки, муштры, уединенно жили в каморках при столовой. Василий мечтал, что будет готовиться к сдаче экзаменов за девятый и десятый классы экстерном, – а почему бы и нет? Он намеревался получить серьезное образование. А еще предоставляется возможность высыпаться и наедаться, – не чудесная ли жизнь начнется?

Несколько дней спустя, приступив к поварским обязанностям, Василий получал на складе у Коровкина продукты. Когда расписывался, неожиданно обнаружил, что вместо полученных им пятидесяти килограммов сахара в графе стоит сто. Он пристально посмотрел на Коровкина:

– Но, товарищ прапорщик…

– Подписывай, подписывай, Василий.

– Есть нормы закладки в котел… как же… ведь не сладко будет.

– Кому сладкая жизнь, кому – соленая. Мы, люди, разные, – улыбался прапорщик губами, а в глазах стояло настороженное темное чувство. – От сладкого зубы болят.

– Вы снова шутите? Я вас не понимаю.

– Ты подпиши, а после я тебе все объясню. Приходи ко мне в гости.

Василий подписал. Вечером заглянул к Коровкину; удивился его большой библиотеке, рассматривал корешки.

– Я тоже, Василий, люблю смотреть на книги, – сказал Коровкин. – Сяду иногда в кресло и долго ими любуюсь. Собранная в одном месте тысячелетняя человеческая мудрость! Робеешь перед ней. Ты любишь читать, и я любитель. Опять у нас сходство, – подмигнул он. – Читаешь, читаешь, а потом вдруг задумаешься: что же ты, человек, такое на земле, для чего ты появился на свет божий? Я рано стал задавать себе такие вопросы. Может, потому, что нелегко мне жилось, Василий. Отца своего я совсем не знал. Мать вспоминала, что он все хотел ее озолотить, да где-то сгинул. Может, в тайге убили. Бедно, в нужде жили мы с матерью. Работала она на железной дороге, пути подметала. Денег нам всегда не хватало, а больше мать работать не могла – была больною. Все лето мы ухаживали за огородом, и на зиму у нас бывало много овощей – это и выручало. Да поросенка время от времени держали. В детстве, Вася, я не задумывался, как живу, лишь бы мама была рядом, – ребенок просто принимает жизнь. Но вот, дружище, посчастливилось мне, как лучшему ученику, съездить – бесплатно! – по путевке в Москву. Вернулся назад и чувствую – каким-то другим я стал. Иду с вокзала по родным поселковым улицам и – неуютно себя чувствую. Куда ни взгляни – всюду заборы, свалки мусора прямо возле домов, выпившие мужики и бабы возле винного магазина кричат. Деревья, дома, снег, люди показались серыми, унылыми, тошнотворными. Эх, не умеем мы, русские провинциалы, красиво жить! Тогда я серьезно задумался: неужели столь некрасиво и неразумно и суждено мне жить на свете, неужели я единственно для того и родился, чтобы оскотиниться здесь и убить свою молодую жизнь?

Василий пристально посмотрел на Коровкина: тот пересказывал самые тайные мысли Василия! Коровкин снова подмигнул ему.

– Нет, Василий, сказал я себе тогда, задавлюсь, а не дамся. Лучше сразу умереть, чем так жить, губить свой век! – Коровкин вынул из шкатулки деньги и протянул их Василию: – Возьми. Смелее. За сахарок, – напряженно, но твердо всматривался он в Василия.

– За сахарок? – невольно шепнул Василий и чего-то испугался; искоса взглянул на двери и окна. Чуть пододвинул свою ладонь к деньгам.

– Так точно, за сахарок, – не отрывал своего взгляда от побледневшего лица Василия улыбчивый Коровкин. – Бери, бери.