Мишель Турнье - Философская сказка

Над городом опускается ночь. Пьеро выходит из булочной. Все еще прихрамывая, он направляется к дому Коломбины. Дом закрыт на все замки. Он замечает объявление. Объявление так ужасно, что Пьеро с трудом дочитывает его до конца. Он не верит своим глазам. Однако нельзя не признать очевидное. Хромая, он возвращается в булочную. Но вскоре появляется опять. Он тоже написал объявление и теперь вешает его на дверь булочной. Повесив объявление, он уходит в дом, резко захлопнув за собой дверь. Его объявление гласит:

ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ НЕСЧАСТНОЙ ЛЮБВИ

Летят дни. Лето кончается. Арлекин с Коломбиной все еще в пути. Но они уже не так счастливы. Теперь все чаще и чаще фургон тащит Коломбина, а Арлекин отдыхает. Погода портится. Моросят первые осенние дожди. Пестрые яркие костюмы начинают линять. Деревья рыжеют, листья постепенно опадают. Леса, по которым проезжают Арлекин с Коломбиной, стоят голые, с помертвевшими деревьями, поля распаханы, они коричневые и черные.

И вот однажды утром — неожиданная развязка! Всю ночь с неба падали снежные хлопья, а когда рассвело, все оказалось под снегом: лес, поля, дорога и даже фургон. Белый цвет, цвет Пьеро, одержал победу. И словно для того, чтобы увенчать победителя, вечером над побелевшей землей взошла огромная серебренная луна.

Коломбина все чаще вспоминает Пульдрезик и Пьеро, особенно когда смотрит на луну. И вот однажды к ней в руки неведомо как попадает маленький конвертик. Коломбина гадает: неужели приходил Пьеро, чтобы оставить ей записочку? На самом деле, если вы помните, Пьеро прикрепил конверт к лесам, которые потом превратились в фургон. Коломбина читает:

Коломбина/

Не покидай меня! Не соблазняйся искусственными, химическими красками Арлекина! Они ядовитые, дурно пахнут и быстро линяют. Коломбина, у меня тоже есть краски. Только мои настоящие, вечные.

Слушай меня внимательно. Я открою тебе удивительные тайны:

Моя ночь вовсе не черная, она — голубая! Как воздух, которым мы дышим.

Моя печь вовсе не черная, она — золотая! Как хлеб, который мы едим.

Цвет моего хлеба радует глаз, к тому же он густой, насыщенный, в нем есть вкус, аромат и тепло.

Я люблю тебя и жду.

Пьеро.

Голубая ночь, золотистая печь, настоящие краски — все то, чем мы дышим и питаемся, — так, значит, вот они, тайны Пьеро? Глядя на снежный зимний пейзаж, напомнивший ей белый балахон Пьеро, Коломбина размышляет, не зная, на что решиться. Арлекин спит, позабыв о ней. Скоро снова придется тащить фургон по обледенелой дороге, а от лямок так ноют плечи и грудь! Зачем ей все это? Почему бы ей не вернуться обратно, если ей больше нечего делать здесь, с Арлекином, и нарядные, радужные краски совсем полиняли? Она собирает свой узелок, выпрыгивает из фургона и пускается налегке в обратный путь.

Маленькая Коломбина-Арлекина в платьице, которое совсем поблекло, но все равно не стало, как прежде, белоснежным, идет, идет и идет. Она скользит по снегу, который едва слышно скрипит у нее под ногами, и ветер свистит у нее в ушах: скрип-сью-у-у, скрип-сью-у-у… И вот в голове у Коломбины возникает множество слов на "с", слов злых и мрачных: синяк, стон, слезы, сажа, стужа, слабый, свирепый, страх, смерть. Бедная Коломбина, сейчас она упадет, но, к счастью, целая стая других слов на "с", слов дружеских, приходит ей на помощь (может, это Пьеро послал ей их навстречу?): ситец, сатин, свеча, сладкий, сдобный, сильный, сердце, смех, сад, солнце…

Наконец она в городе. Кругом ночь. Все спит под снегом. Какого же цвета снег — белый-белый? А ночь — черная-черная? Да нет же. Теперь, когда Пьеро совсем близко, у Коломбины открылись глаза: ночь голубая и снег голубой — это же совершенно очевидно. Только этот голубой цвет совсем не похож на едкий, ядовитый анилин, который Арлекин держит в банке. Нет, он совсем светлый, прозрачный, живой, как озеро, как ледники, как небо: он так приятно пахнет, и Коломбина полной грудью вдыхает его.

* * *

Вот фонтан, скованный льдом, старая церквушка, а вот и два домика стоят друг против друга: булочная Пьеро и прачечная Коломбины. Прачечная темная, словно неживая, а в булочной — все признаки жизни. Дымится труба, и от окошка пекарни падает на заснеженный тротуар дрожащий золотистый отсвет. Правду писал Пьеро: его печь не черная, а золотая!

Коломбина в нерешительности останавливается. Ей кажется: присядь на корточки у этого окошечка, у этого светящегося родничка, и она почувствует всем телом ласковое тепло и пьянящий хлебный аромат: но сделать этого не осмеливается. Внезапно дверь распахивается, появляется Пьеро. Что это, случайность? А может, Пьеро предчувствовал, что его подружка вернется? Или просто увидел ее в окошке? Он протягивает к ней руки, но, когда она уже готова кинуться к нему на грудь, он вдруг пугливо отступает и увлекает ее за собой в пекарню. Коломбина окунулась в тепло и нежность. Как хорошо! Дверцы печки закрыты, но пламя такое бурное, что прямо рвется из всех щелей.