Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

Пары-тройки уточняющих вопросов хватило, чтобы прояснить ситуацию. Оказывается, с момента развода, Рубаняк ни разу не виделся с дочерьми. Более, того даже не звонил им.

— Они меня предали. Если я нужен дочкам, пусть сами приходят, — с привычной обидой в голосе произнес Сева.

— Странные вы, мужчины создания. Мой бывший тоже не особенно вспоминает про сына.

Рубаняк пожал плечами и продолжил исповедь:

— Я, конечно, не агнел, грешил, признаю. Но такого обращения точно не заслужил.

Быть не ангелом в Севином представлении значило выпивать, сколько и когда ввздумается, иметь прижитого на стороне ребенка и соседку-любовницу.

— Сева, да ты — сволочь! — не хватило сил удержаться от комментариев. — Бедная твоя жена.

— Кто без греха, — вздохнуло сокрушенно руководство. — Но я хотел сохранить семью.

— Зачем?

— Как же, столько лет вместе.

— Она столько лет мучилась с тобой. И девочкам, небось, досталось сполна.

— Неблагодарные твари.

— Да, кстати, а что соседка? Куда она подевалась?

— Когда супруга укатила, эта нахалка попыталась перебраться ко мне. Мало того, потребовала узаконить нашу связь.

— Ты, естественно, отказался? — хмыкнула Ира.

— Конечно. — Оправдал надежды Сева. — На хрена мне эта хищница?!

— Так ты еще и обманул бедную женщину.

— Горазда, ты, Ирина Игоревна, ярлыки вешать. Неужели не понятно, мне тогда не до свадеб было. Я чуть не рехнулся от обиды. И одиночества. Пустая квартира, дочки не звонят, как жить дальше не понятно.

— Ну а потом? Когда все утряслось.

Сева обреченно махнул рукой.

— Потом я про соседку забыл. У меня другая женщина появилась. Затем третья. Один я никогда не был. Только сейчас. Но это уже совсем уже другая история.

— Расскажешь?

— В общих чертах: надоело быть предметом охоты. Надоело быть кошельком с ножками. Всё надоело и все.

— Бывает.

— Но довольно о прошлом. Давай лучше вернемся к твоему предложению. Я подумал и … — опухшая физиономия, мешки под глазами, острый перегар плохо вязались с мыслительным процессом. — И говорю: нет.

Ира покачала головой, испытанных унижений оказалось мало. Понадобилось еще и выслушать отказ. Не слишком ли?

— Нет, так нет, — она постаралась изобразить максимальное спокойствие.

— Я хотел бы объяснить.

— Пожалуйста, — пока руководство подбирало подходящие слова, Ирина поднесла бутерброд ко рту и осторожно откусила.

— Ты жуешь, как кролик из мультика, — хмыкнул Сева.

Кролик, так кролик, отвечать Ира не стала, зачем?

— В этом ты вся, — в голосе Рубаняка звякнули обличительные ноты.

— В чем этом?

Севу понесло снова.

— Нет бы, спросить: почему я тебя с кроликом сравнил, слово за слово, глядишь, и сложилась бы мирная беседа. А ты плечиком только дернула презрительно. Мол, плевать я хотела на твои слова, на тебя самого и все прочее в ассортименте. А все потому, что ты — стерва. Красивая стерва, которая ради денег готова на все. Даже идти по трупам.

— Хочешь считать меня стервой — считай. Но я никогда не ходила по трупам. Я пашу как вол, и всегда пахала. Я тащу на себе все и всех, и всегда тащила. Никто никогда мне не помогал. И вряд ли поможет. Впрочем, мне не нужна ничья помощь. Мне бы не мешали и ладно. Я знаю, чего хочу, и если получу твое согласие, то подниму журнал и заработаю на этом деньги.

— И ради этого, ты готова предложить себя в качестве бонуса?

— Давай не играть в слова. Брак — это оптимальный вариант. Он закрывает все сомнительные позиции.

— Какие именно?

— Я уже говорила.

— Повтори еще разок.

Второй дубль по сравнению с первым произвел на Севу более приятное впечатление. Рубаняк снизошел к компромиссу

— Хорошо, давай поступим так: ты сейчас … — затяжная пауза усилила эффект следующей фразы, — ложишься со мной в постель, стараешься, ублажаешь, и если я остаюсь доволен, то принимаю твое предложение.

— Идиот! — Ира резко поднялась, и, под грохот упавшей табуретки, стремительно покинула кухню.

— Сама дура, — полетело в спину.

Следующий раунд переговоров состоялся в гостиной. Сева появился с яблоком в руках, довольный, даже посвежевший, плюхнулся в кресло, улыбаясь, спросил:

— Что не нравится? А мне каково было, когда ты меня покупала? — Впервые за все утро интонации Севы были живыми и настоящими. — Я, Ирина Игоревна, к твоему сведению, живой человек. И не заслуживаю подобного обращения. Может быть, я и не идеал, но собой не торгую. И не собираюсь.