Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

Больше всего в человеке мне не нравится:категоричность, глупость, необязательность

Я люблю компанию или уединение:когда как

Мое любимое время года:весна, лето, осень, зима

Мой любимый отдых: не очень умею отдыхать

Предпочтения в музыке: кроме тяжелого рока и джаза

Предпочтения в кино: психологические триллеры

Мое отношение к домашним животным:люблю собак

— Класс! — Ильин восхищенно цокнул языком.

— Что именно? — уточнил Туманцев.

— Не знаю, — Иван улыбнулся. Получилось глупо, по-мальчишески. Но мысль, что у красавицы незнакомки никого нет, была ему приятна.

— Не вижу ничего хорошего, — Николай, как обычно, мыслил глобальными категориями. — У тебя нет шансов.

— Почему?! — возмутился Ильин, он почти соответствовал требованиям. То есть устал от одиночества, хотел любить и быть любимым, имел серьезные намерения и разумную разницу в возрасте. Про отсутствие свободы и наличие некоторых проблем Иван вспомнил, услышав вопрос Николая:

— Таким женщинам нужны другие мужчины.

Ильин скинул куртку, прошел к столу, включил компьютер. Пока машина загружалась, достал из сумки диктофон.

— Не спорь, — приказал Николай. — Не трать понапрасну силы.

Иван в ответ лишь раздраженно хмыкнул. Как ни было обидно, но Туманцев сказал правду. «Мне нечем заинтересовать такую женщину, нечем привлечь, нечем удержать. У меня нет денег, машины, внешних данных, а раз так, то и соваться к ней незачем», — горькую истину нечем было подсластить.

— Значит, если у меня нет денег, квартиры и машины, я и любить не имею права? — Иван гневно ударил по столу ладонью.

— Имеешь, — утешил Николай. — Мы живем в свободной стране, где каждый имеет право на любовь. А также на элементарный здравый смысл, который говорит, что отдавать бывшей жене практически все заработанные деньги совсем необязательно. По мне это самая что ни есть вопиющая глупость.

— Тома — не бывшая жена!

— Все равно: отдавать деньги глупо!

— Пошел, ты!

— Сам иди.

Начавшуюся перепалку оборвал телефонный звонок.

— Да, да, спасибо. Обязательно, — Туманцев положил трубку и повернулся к Ильину. — Эй, ты, борец за права человечества, где твоя сумка?

Ильин обернулся:

— Вот, блин, неужели забыл в кафе? Точно, я же ее на стул положил.

— Вместо того, чтобы о любовях размышлять, ты бы за вещами приглядывал.

— Сам знаю, что делать, — Иван ухватил куртку и торопливо покинул комнату.

— Ильин, будешь много выступать, уволю тебя к чертовой матери, — полетело вдогонку.

«Не уволишь, — подумал уже за дверью Иван. — Кто за тебя тогда будет работать?»

Лирическое отступление

Уверенностью Ильин не отличался никогда, да и надобности в том особой не испытывал. Зачем взваливать на себя лишнее, если рядом всегда есть кто-то сильный, умный, решительный, готовый принять на себя руководство его жизнью? В детстве таким командиром была мама. В браке — Тамара. В нынешних реалиях опорой и надежей стал Туманцев.

Коля появился, когда жизнь превратилась в полное дерьмо, научил, вразумил, устроил. Только благодаря поддержке Туманцева Ильин решился на радикальные перемены, попал в журналистику, нашел себя и пережил уход жены.

Более того, специально, чтобы вытащить Ивана из депрессии, Туманцев затеял выпуск приложения к основному журналу и завалил своего заместителя таким количеством работы, что думать и страдать стало некогда.

Ильин возвращался домой полумертвый от усталости, глотал ужин, тупо смотрел телевизор, потом мгновенно засыпал, благословляя Бога и Николая за насыщенность своего существования и физическую невозможность ощущать что-либо. Если же тоска побеждала, Ильин по наущению того же Туманцева, отправлялся на улицу и искал лекарство от одиночества. «Лекарства» торговали овощами и фруктами за два квартала от дома, у перехода. Простые, грубоватые, неухоженные, они не вызывали желания, пока были одеты. С голыми женщинами Ивану было проще. Если бы милые дамы еще не рассказывали свои полные трагизма истории! Слушая об оставленных в маленьких городках детях, о спившихся или умерших мужьях, о ставшей привычной бедности и безысходности, Ильин ощущал себя, чуть ли не зажравшимся буржуем. Он всего лишь жил без душевного тепла, любви и секса. У него в принципе все было хорошо.

— Забирай, — бармен, высокий симпатичный мужик лет сорока, выложил на стойку сумку и хитро подмигнул. — Хорошо, что я сразу заметил, а то унесли бы твое добро, не взирая, что заведение приличное.