Осаму Дадзай - Избранные произведения

И тут у входа в нору раздался голос бродячего торговца:

— Бальзам! Кому бальзам, чудо-бальзам! Ожоги лечит, раны заживляет, отбеливает кожу…

Барсук даже ахнул от изумления. Разумеется, его поразили не столько лечебные свойства бальзама, сколько обещание, что он отбеливает кожу.

— Эй, разносчик!

— Кто это меня зовет?

— Я здесь, здесь, в норе. Так ты говоришь, кожу отбеливает?

— Осмелюсь доложить, отбеливает. Всего за один день…

— Хо-хо! — восхищенный Барсук выполз из норы. — А, это ты…

— Заяц, к вашим услугам. Я торговец лекарствами, вот уже тридцать лет хожу здесь по округе.

— A-а, Барсук вздохнул и печально склонил голову набок. — Есть одна Зайчиха, очень похожа на тебя. Говоришь, уже тридцать лет? Впрочем, оставим это. Да и что здесь интересного? Тридцать или не тридцать, какая разница? Так вот всегда и получается… — бессвязно бормотал Барсук, стараясь сбить собеседника столку. — Кстати, видишь ли, какое дело, не уступишь ли мне хоть немного этого бальзама? Я ведь как раз очень, очень страдаю.

— Ой, да у вас все тело в ожогах! Где же это вас угораздило? Так и умереть недолго!

— Да нет, смерти я не боюсь, не обращай внимания на ожоги. Мне, знаешь ли, хотелось бы для отбеливания…

— О чем вы? Разве можно думать о таких пустяках, когда речь идет о жизни и смерти? Ах, на что у вас спина похожа, просто страшно смотреть! Как же это с вами приключилось?

— Да, знаешь ли… — Барсук скривил рот. — Попал на гору с каким-то странным названием, что-то вроде Пати-пати или Бо-бо, но в общем, что об этом говорить теперь… Очень уж я испугался.

Заяц невольно захихикал. Барсук не понял почему, но на всякий случай засмеялся тоже.

— Да-да, я не шучу, не думай. Кстати, имей в виду, что ходить туда не стоит. Сначала там идет гора Кати-кати, потом начинается Пати-пати-бо-бо. Вот это самое страшное место и есть. На гору Кати-кати тоже надо подниматься осторожно, а уж гора Бо-бо… Если попадешь туда, то и с тобой случится то же, что со мной. Ой, жжет-то как! Понял теперь? Советую и не приближаться к ней. Ты еще молод и должен прислушиваться к словам умудренного годами… впрочем, что это я? Какими годами? Ну, во всяком случае, не думай, что я шучу, отнюдь, я просто решил предостеречь тебя, как добрый старший товарищ. Я имею на это право, потому что все испытал на собственной шкуре. Ой, больно-то как!

— Я вам очень признателен и постараюсь быть осторожней. Ну а что вы решили насчет мази? В благодарность за любезный совет я готов отдать вам ее бесплатно. Давайте я намажу вам спину. Вам еще повезло, что я вовремя здесь появился, без моей мази вы бы уже распрощались с жизнью. Само провидение привело меня сюда. Да, видно, судьба.

— Судьба или не судьба, — тихо пробормотал Барсук, — а если мазь действительно бесплатная, то, пожалуй, намажь. Я, знаешь ли, в последние дни что-то не при деньгах. Понимаешь ли, женщины — на них страсть сколько уходит… Выдави-ка каплю мази мне на ладонь.

— Это еще зачем? — забеспокоился Заяц.

— Да просто так, посмотрю хоть, какого она цвета.

— Обычного цвета, такая же, как и другие. Вот видите? — он выдавил на барсучью лапу капельку мази.

Барсук поспешно стал натирать ею щеки, и Заяц, испугавшись разоблачения, схватил его за руку.

— Что вы, что вы! Эта мазь слишком сильна для лица! Разве можно, не делайте этого!

— Ладно уж, не буду, отпусти, — Барсук был в отчаянии. — Ну отпусти же, ты еще молод, тебе не понять… Знал бы ты, сколько мучений претерпел я за свои тридцать с лишним лет из-за слишком смутой кожи! Отпусти же меня. Дай я намажусь. Ты молод, и тебе не понять.

В конце концов Барсуку удалось вырваться и, оттолкнув Зайца, он с молниеносной быстротой втер мазь в кожу лица.

— У меня ведь довольно правильные черты, но все портит эта смугловатость. Вот и все. Ааай! Больно! Щиплет-то как! Сильная мазь, ничего не скажешь! Но так, наверное, и нужно, будь она слабее, не оказала бы никакого действия. Ой, ужасно щиплет. Но ничего, я потерплю. Ах черт, ну и мазь! Теперь эта девчонка у меня по-другому заговорит. Увидит мое прекрасное лицо и… Ой, больно! Она, поди, и не знает, что такое любовь. Пусть теперь умирает от любовного томления, а я буду делать вид, что меня это не касается. Ох, больно-то как! И впрямь хорошая мазь. Можешь теперь намазать меня всего — и спину и прочее. Умирать, так умирать. Мне бы только вот побелеть немного, ради этого и умереть не жалко. Мажь как следует, не стесняйся!

Довольно жалкое это было зрелище.