Латифа Aз-Зайят - Открытая дверь

Мозг Лейлы сверлила лишь одна мысль: а что же стало с девушкой? С той девушкой?

— Я не понимаю, с какой целью вы рассказали мне эту историю? — холодно спросил Махмуд.

Лейла закрыла лицо руками… И Махмуда не волнует этот вопрос. Никому нет дела до судьбы девушки, даже Махмуду… Они как будто все сговорились: девушка, преступившая закон, не заслуживает того, чтобы о ней вспоминали…

— Неужели обязательно надо жениться? Неужто нет другого выхода? — продолжал Рамзи. — Разве стоит за эту блажь платить такой дорогой ценой?

Лейла стиснула зубы. «Подлец… Подлец…» Как ей хотелось, чтобы Махмуд дал ему пощечину! По меньшей мере — пощечину. Но Махмуд не сделал этого.

— Я не ребенок, доктор Рамзи, — отчужденно возразил он. — Я сделал выбор и решения не изменю.

— Я понимаю. Наш разговор окончен, — ответил Рамзи. — Но на прощанье мне хочется рассказать вам еще одну поучительную историю.

— Пожалуйста, — неохотно согласился Махмуд.

— Один из моих коллег женился по любви. Он был таким же энтузиастом, как и вы, и так же считал, что между мужем и женой отношения строятся на любви, доверии, искренности…

(«И на страхе, в котором я буду жить с Рамзи… на вечном страхе, от которого у меня будет стынуть кровь…»)

— … Итак, они преодолели все препятствия и претворили в жизнь вашу теорию о том, что страсть и брак неотделимы, что тело и душа — одно целое. Он любил ее безумно, восхищался каждым словом, каждым жестом. Но он видел, что люди не одобряют его образа жизни, при встрече прячут насмешливые улыбки, и тогда мой друг уехал с женой в Европу. Потом они вернулись. И вот однажды мы в дружеской компании ужинали в ресторане. Как водится, заговорили о женщинах. У каждого было что рассказать, ведь мы люди одного круга.

(«На кухне… в темноте… на диване…»)

— Одна история сменяла другую. Мы чудесно провели время.

(«Тот, кто следует законам, всегда будет счастлив…»)

— Очередь дошла до моего приятеля. Он рассказал об истории — с кем бы вы думали? — с собственной женой! И это спустя три года после свадьбы… Мы были поражены!..

(«Какой стыд! Она не хочет этого стыда! И мать ее не хочет!»)

— Один из нас заявил, что это невозможно, другой безудержно расхохотался. Наш приятель почувствовал себя неловко и ушел.

(«С этим кончено, Лейла, я нашел решение. Я нашел решение, любимая… Служанка? Она не только служанка… Она подруга Ассама…»)

— Некоторое время он почти не появлялся в нашем обществе и уж, во всяком случае, не вспоминал о своей жене, но однажды он опять заговорил о ней. Теперь это были слова разумного человека. Что еще надо женщинам — дом, дети, заботливый муж? И он жаловался на то, как иногда трудно быть женатым.

(«Умереть, как Сафа, или жить, как Джамиля?..»)

— Вскоре мой приятель стал прежним. И я всегда с интересом слушал, когда он рассказывал о своем последнем приключении.

Лейла дрожала от отвращения и бессильного гнева. В голосе Рамзи послышались нотки грусти:

— Другого выхода нет. Поверьте мне, Махмуд…

Лейла не могла сдержать возгласа и стремглав выбежала из комнаты.

— Все мы спицы большого колеса, — философски заключил Рамзи, — Оно неудержимо вертится… Стоит какой-либо спице выскочить — она сломается. И тот умен, кто умеет использовать этот закон в своих интересах, Махмуд печально улыбнулся.

— Уверяю вас, доктор Рамзи, — сказал он, вставая, — я не смалодушничаю, как ваш приятель.

— Папа! Папочка! — закричала Лейла, врываясь в комнату к отцу.

— Что? Что случилось?

Сулейман-эфенди смотрел на дочь с таким ужасом, словно ждал катастрофы.

— Ничего… Ничего не случилось.

Придя в себя, отец напустился на дочь:

— Если ничего не произошло, то по какому праву ты без разрешения врываешься ко мне?!

— Я хочу поговорить с тобой о моем браке.

При других обстоятельствах Лейла не решилась бы заговорить об этом, но сейчас она выпалила это единым духом и будто услышала свои слова со стороны, словно их произнес кто-то другой. Так они были неожиданны для нее самой.

Отец не на шутку испугался: еще слово — и крах неминуем. Он должен всеми силами противостоять этому. Серые глаза недобро сузились.

— Чего ты хочешь? — спросил он ледяным тоном. Гнева не было. Это был металлический голос бесстрастной машины.

— Я хочу… — пролепетала Лейла и осеклась.

Он повторил вопрос. В голосе его слышалась непреклонность, взгляд был холоден и страшен. Лейла инстинктивно поднесла руки к груди, словно пытаясь защититься. Она не смогла пошевельнуться, страх будто сковал ее. Она пробормотала: