Герман Брох - 1903 - Эш, или Анархия

Эш сказал: "Этим вы не спасли от тюрьмы еще ни одну живую душу".

Фрейлейн Эрна задумчиво произнесла: "Это вы так думаете… а я говорю, что человек, не способный чувствовать, и не человек вовсе. А такой коварный человек, как вы, господин Эш, вообще не смел бы здесь и словечко вставить…

Да все вы такие".

"Как только можно так плохо думать о мире, фрейлейн Корн?" Фрейлейн Эрна вздохнула: "Разочарования жизни, господин Лоберг".

"Но все же нас поддерживает надежда, фрейлейн Корн". Фрейлейн Эрна задумчиво уставилась в пустоту: "Да, если бы не надежда… — она встряхнула головой, — мужчины не способны чувствовать, а слишком много ума тоже плохо".

Эш задумался: могли ли вести такие разговоры госпожа Хентьен и ее супруг, когда они обручились. Но Лоберг прервал его мысли: "Вся надежда наша в Боге и в Божьей природе".

Эрне никак не хотелось отставать от Лоберга: "Слава Богу, я регулярно хожу в церковь и на исповедь… — и победным тоном добавила: — Наша святая католическая религия таит в себе, наверное, куда больше чувства, чем лютеранская, на месте мужчины я бы не стала связывать свою жизнь с лютеранкой".

Лоберг был слишком хорошо воспитан, чтобы возражать: "Любое обращение к Богу достойно одинакового внимания… кого Бог сводит воедино, тому он дает возможность и жить вместе… должна быть лишь добрая воля".

Добродетель Лоберга вызывала у Эша чувство тошноты, хотя именно по этой причине он часто сравнивал его с матушкой Хентьен, он не унимался: "А, лясы точить может любой идиот". Фрейлейн Эрна пренебрежительно заметила:

"Господин Эш, естественно, готов жениться на любой, не спрашивая ни о чувствах, ни о святой религии; если, конечно, у нее имеются денежки".

"Я не могу в это поверить", — заметил Лоберг.

"Можете не сомневаться, я знаю его, он абсолютно лишен каких бы то ни было сантиментов и вообще ни о чем не думает, думать, как вы, господин Лоберг, способен далеко не каждый".

"Ну, тогда мне просто жаль того, кто не разделяет мои взгляды, — высказал очередную мысль Лоберг, — ибо для него заказано все счастье сего мира". Эш пожал плечами: что может этот тип знать о новом мире! Он издевательски процедил: "Наведите-ка вначале порядок".

Но фрейлейн Эрна нашла решение проблемы: "Если два человека работают вместе, если вам, например в вашем деле, помогает жена, тогда все уладится само собой, даже если мужчина лютеранин, а жена католичка".

"Конечно", — согласился Лоберг.

"Когда два человека имеют что-нибудь общее, например общие интересы, тогда не страшно соединить свои судьбы, не так ли?" "Конечно", — ответствовал Лоберг..

Змеиный взгляд фрейлейн Эрны скользнул по Эшу, когда она произнесла:

"Не будете ли вы возражать, господин Лоберг, если и я приму участие в том театральном предприятии, о котором тут говорил господин Эш? Теперь, когда мой братец стал таким легкомысленным, я должна позаботиться о том, чтобы в дом приходили деньги".

Ну как может господин Лоберг возражать! А когда фрейлейн Эрна сказала, что она намерена вложить половину своих сбережений, то есть около тысячи марок, он издал радостный возглас, и фрейлейн Эрна не без удовольствия услышала: "О, так мы же будем теперь компаньонами!" Несмотря на это, Эш не испытал чувства удовлетворения. То, что он добился своего, как-то сразу лишилось привлекательности, может, потому, что он и так отказался от Илоны, может, потому, что речь шла о более важных целях, а может, и потому лишь- и это было единственное, что для него было ясно, — что в нем неожиданно шевельнулось сомнение: "Переговорите сперва с Гернертом, директором театра Гернертом. Я просто обратил ваше внимание на это дело, но я не беру на себя никакой ответственности".

"Так, так", — проворчала фрейлейн Эрна. Ей же было известно, что он безответственный человек, но он может не бояться, никто и не собирается привлекать его к ответственности. На нем вообще креста нет, и даже палец господина Лоберга ей дороже всего господина Эша. "Вы доставите мне удовольствие, господин Лоберг, если будете почаще заглядывать ко мне на чашечку кофе", — довольная собой, произнесла Эрна. Было уже довольно поздно, они поднялись со стульев, и Эрна взяла господина Лоберга под руку. От лампы под потолком на их головы струился мягкий свет, и оба они стояли перед Эшем, словно пара молодоженов.

Эш снял куртку и повесил на вешалку. Затем он начал чистить ее щеткой, выбивать пыль и рассматривать ее изношенный воротник. В очередной раз его мучило ощущение, что что-то не так. Он отказался от Илоны, теперь же ему приходилось наблюдать за тем, как от него отворачивается Эрна и предлагает свое сердце этому идиоту. Это было против всех бухгалтерских правил, в соответствии с которыми любое почтовое отправление требует, как известно, ответного почтового отправления. Впрочем — он с деловым видом вертел куртку в руках, — если бы он захотел, то Лобергу не удалось бы так уж быстро взять над ним верх, с ним он еще сможет поквитаться, ну, нет уж, Августа Эша еще никто никогда не выставлял в таком уродливом свете, и он уже было направился к двери, но остановился прежде, чем открыть ее: а зачем, ему ведь, собственно, вообще ничего не нужно. В противном случае эта особа там, в гостиной, может вообразить себе, что он приковылял к ней из чистой благодарности за ее жалкие тысячу марок. Эш вернулся к кровати, сел на нее и начал расшнуровывать ботинки. Все было в полном порядке. И то, что ему, в принципе, было жаль, что спать с Эр-272 ной ему заказано, тоже был полный порядок, Жертва есть жертва. И все же в расчетах оставалась какая-то непонятная ошибка, которую он никак не мог уловить: ну, хорошо, не идешь к бабе, отказываешь себе в удовольствии; одно лишь непонятно — зачем? Затем только, чтоб избежать женитьбы? Жертвуешь меньшим, дабы избежать большей жертвы, которую придется принести собственной персоной. "Какая же я скотина", — пробормотал себе под нос Эш. Да, скотина, ни на йоту не лучше Нентвига, который тоже уклонился от ответственности.