Андрей Новиков-Ланской - Кто против нас?

Но перед этим он успел увидеть то, что повергло его в ничуть не меньший шок, чем само происшествие, сама близость трагедии. Меж бьющихся о ветровое стекло птиц Гедройц разглядел того, кто был за рулём: блестящая лысина, остатки рыжеватых волос, лукавый взгляд.

Ошибки быть не могло — без сомнения, за рулем сидел директор музея, Владимир Ильич, радушный хозяин. Конечно, можно было тешить себя предположением, что всё это — случайность, что вовсе не злонамеренно директор оказался на том же тротуаре, что и Гедройц. Но в это верилось с трудом. Тело Андрея дрожало, и путающимся сознанием он пытался выстроить, соединить все факты, чтобы понять, что в действительности происходит.

Первое, что сделал Гедройц, приехав в город, — пошел в музей и сразу всё выложил директору, после чего его номер в гостинице был кем-то обыскан, а потом как будто случайно из окна гостиницы вываливается зеркало. Он всё рассказал, почти доказал существование сокровищ, и Владимиру Ильичу он больше не нужен, только мешает. И ведь ему, директору музея, легко договориться с местной властью, чтобы начать археологическое исследование содержимого кургана.

И обыскивал комнату тоже он или кто-то из его людей, потому что не был уверен, что Гедройц рассказал ему всю правду. Может быть, какие-то материалы он скрыл от директора. Может быть, у Гедройца есть какая-нибудь тайная карта с точным указанием на расположение сокровищ, за которыми ещё Гитлер охотился. Поэтому и не пропало тогда ничего у Гедройца. А когда не нашли ничего, что их могло бы заинтересовать, директор решил избавиться от него. С зеркалом не получилось, машиной задумал задавить.

Гедройц вдруг вспомнил, что Владимир Ильич говорил ему про старого историка из Германии. Теперь всё становилось очевидно: немец, подобно Гедройцу, что-то выяснил про курган, и директор убрал его с пути каким-то образом. И всем говорит, что пропал тот историк. Ясное дело, пропал! Только он от немца освободился, как появляется сам Гедройц со своими материалами совсем некстати. Хотя, думал Гедройц, надо отдать Владимиру Ильичу должное: он дважды честно предупреждал, что уезжать нужно. Видно, не хотел он лишней крови.

Гедройц теперь понял свое положение, и что-то нужно было делать. Его жизнь находилась в опасности, и он знал, кто этой опасностью ему грозит. В гостиницу идти нельзя, в музей — тем более. В милицию хорошо бы обратиться, но его обвинения против директора покажутся там нелепыми, да и нельзя же рассказывать им про сокровища. Что же теперь делать? Кто ему может помочь? Или действительно ему лучше уехать, пока цел? Но директор мог догадаться, что Гедройц разглядел его в машине, и будет теперь повсюду преследовать, пока совсем не избавится от свидетеля и конкурента.

Гедройца осенило. Браконьеры — вот кто может дать ему прибежище! Да, эти люди жестоки с теми, кто посягает на их собственность, их работу, их веру. Но они, пожалуй, защитят любого, кто придет к ним как друг. А он, Гедройц, им друг, они сразу его приняли. Хотя также ведь он сразу записал себя и в друзья директора. Может быть, и сейчас он слишком наивен и неразборчив в людях? Нет, всё-таки не тот народ эти браконьеры, чтобы и от них теперь ждать беды. Гедройц направился к знакомому берегу Волги, к огороженной полосе отчуждения.

Истошно залаяла собака, и Иван, старый знакомый Гедройца, вышел из вагона с карабином — собака на своих-то лаять не будет. Увидев Гедройца, он опустил ствол, широко улыбнулся, подошёл и обнял растерявшегося писателя. Они немного выпили, и Гедройц рассказал Ивану о том, что с ним случилось. О том, зачем он на самом деле сюда приехал, как познакомился с директором музея, что после этого стало происходить. Рассказал Ивану и о том историке, профессоре из Германии, от которого, по догадке Гедройца, Владимир Ильич тоже избавился. Как теперь хочет избавиться и от него самого.

Иван внимательно слушал Гедройца, а когда тот упомянул немца, взгляд браконьера застыл в одной точке, как будто он пытался что-то вспомнить, сосредоточиться на чём-то. Потом говорит:

— Знаешь, Андрюха, это не директор твоего немца убрал. Это я его убрал, — он серьезно посмотрел на Гедройца.

Не такой человек Иван, чтобы разыгрывать его, шутки шутить. Тем более когда к нему пришли за помощью. Потом замелькали подозрительные мысли: а не заодно ли браконьер Ваня с директором музея? Нет, это невозможно, как они могут быть связаны? А почему, собственно, не могут? Но если они вместе работают, то всё пропало. Теперь его живым отсюда не выпустят.