Ирина Левитес: Зал потерянных шагов

У Жени и Павла в планах было спокойное размеренное будущее, оплаченное многолетним изнурительным трудом. Они хотели расширить производство, рассчитаться с долгами и купить трехкомнатную квартиру. А эту Мишке оставить. Пусть живет по-человечески, когда женится. И, в конце концов, для чего они с Павлом вкалывают, как ненормальные? Чтобы сын ни в чем не нуждался. А если он вдруг преподнесет им сюрприз в виде преждевременного внука, все планы пойдут прахом. Надо срочно принимать меры!

Она наскоро вытерлась, обмотала полотенцем тщательно промытые волосы и, надев любимый махровый халат, вышла из ванной. Так же быстро расчесать мокрые спутанные пряди ей не удалось бы ни при каких обстоятельствах.

Волосы у нее были удивительными: в высушенном состоянии они вились, но не банальными кольцами или менее банальными спиральками, а независимыми друг от друга тугими пружинками. Поэтому Жене приходилось укрощать эту буйную гриву, смиряя ее шпильками и заколками. Однажды она сделала глупость, поддавшись на уговоры приятельниц, и легкомысленно отдала себя в руки парикмахеру, соорудившему ей короткую стрижку. В результате тугие пружинки нимбом стояли вокруг Жениной головы, делая ее круглое лицо еще круглее. В тот раз Женя с трудом дождалась, когда отросшее буйство можно будет пригладить, свернуть жгутом на затылке и накрепко сколоть.

Она встала перед зеркалом, приготовившись к длительному ритуалу расчесывания упрямых прядей: начиная с концов, постепенно продирая деревянную расческу выше, по направлению к корням. Совершая однообразные действия, отточенные до автоматизма ежедневными упражнениями, она разглядывала свое отражение, впервые за последний месяц целостное, а не выхваченное отдельными кусками маленьким зеркальцем, висевшим на гвозде в вагончике.

То, что она увидела, ей не понравилось. Особенно темные круги под глазами, появившиеся, откровенно говоря, впервые. Женя расстроилась, но отмахнулась от сомнений по поводу своей красоты, подпорченной бессонными ночами, справедливо рассудив, что после окончания путины она отдохнет, отоспится и вернет себе и свежий цвет лица, и блеск карих глаз.

Тем более что у нее появились более важные дела, чем оплакивание собственной внешности.

К вечеру пришла Оксанка. Села на краю дивана, тесно сдвинув острые коленки, скромно прикрыв их ладонями, и сидела, не поднимая глаз, словно пай-девочка. Будто не ее Женя обнаружила в собственной постели несколько часов тому назад.

Произнося общие, ничего не значащие фразы, призванные разрядить обстановку и служить вступлением к важному разговору, Женя с пристрастием разглядывала ее, хотя видела далеко не впервые.

Но Оксана — однокурсница сына и Оксана — потенциальная невестка — это далеко не одно и то же. «Как говорят в Одессе, — иронично подумала Женя, — это две большие разницы».

Она осознала слабо проклюнувшиеся ростки неприязни по отношению к этой малолетней нахалке, осмелившейся посягнуть на святое — выстраданного, выношенного, вынянченного сына, доставшегося большой ценой. И теперь ее, Женю, главную женщину в Мишкиной жизни, можно задвинуть на второй план, подальше с глаз, как прячут в кладовку старый ненужный хлам?

Но тут же она усмехнулась своим мыслям, припомнив собирательный образ классической свекрови из анекдота: «Кого бы ты мне ни привел, она мне уже не нравится!».

Свекровью-ведьмой Женя становиться не планировала, поскольку не в ее характере было злословить, придираться по пустякам и искать поводы для ругани. Особенно потому, что, настрадавшись в свое время от пренебрежительно-язвительной недоброжелательности матери Павла, она дала себе слово никогда не превратиться в такую же мегеру и не отравлять сыну жизнь.