Сол Стейн - Курорт

Физическое сопротивление бессмысленно. Если Шарлотта не разденет ее, это сделают мужчины. Бороться надо с их вопросами. Пусть они смотрят на голое тело. Что мне до этого? Или таким образом они хотят подавить мою волю?

— Ну? — голос мистера Клиффорда.

— Мне кажется, она сейчас разденется, — ответила Шарлотта.

— Поторопитесь, — и шаги мистера Клиффорда затихли вдали.

— Могу я выкинуть сигарету? — спросила Шарлотта.

Маргарет кивнула.

Шарлотта подошла к унитазу, подняла крышку, бросила сигарету и спустила воду.

— Не хотите попользоваться туалетом, дорогая?

— Не зовите меня «дорогая»!

— Хотите облегчиться или нет?

— Нет.

Шарлотта расстегнула пуговицу за левом рукаве рубашки, разорвала его, повторила ту же процедуру с правым рукавом, осторожно сняла с Маргарет остатки рубашки, расстегнула бюстгальтер. Он свалился с груди на живот: скованные руки, прижатые к бокам, не давали ему упасть.

Шарлотта встала перед Маргарет.

Она смотрит на мою грудь!

— Зря вы надели брюки.

— Я сама сниму их и бюстгальтер, если вы освободите мне руки.

Шарлотта задумалась. Чтобы надеть наручники, вновь придется звать Клита. Без них ее не станут допрашивать.

— Ничего, я управлюсь.

Она вытянула бюстгальтер, бросила его на пол, расстегнула верхнюю пуговицу, молнию, стянула брюки вниз.

— Черт, — пробормотала Шарлотта, увидев еще и колготки.

С ними она обошлась проще, разодрав по шву на две части.

Маргарет едва не упала, выбираясь из вороха одежды у ее ног.

— Благодарю за содействие, — Шарлотта открыла дверь. — Вы пойдете первой.

Маргарет поймала свое отражение в зеркале. Думай, что они тоже голые, приказала она себе.

— Идите, — Шарлотта толкнула ее в спину.

Маргарет неторопливо спустилась по лестнице. Входя в гостиную, выпрямилась во весь рост и втянула живот. Мистер Клиффорд указал ей на стул с высокой спинкой, стоящий перед полукругом удобных кресел, в которых расположились мужчины.

— Спасибо, Шарлотта, — кивнул мистер Клиффорд. — Если вы понадобитесь, я позвоню.

Маргарет не хотелось, чтобы она уходила. А эти животные смотрели на нее во все глаза.

Маргарет села. Когда она положила ногу на ногу, мистер Клиффорд улыбнулся, как бы показывая, что это единственное послабление, которое они могут ей позволить.

— Доктор Браун, — начал мистер Клиффорд, — вам, разумеется, известно, что ваш муж предпринял глупую попытку убежать от нас.

Маргарет промолчала.

— Вы можете ничего не говорить, за исключением тех случаев, когда вопрос будет адресован непосредственно вам, — пояснил мистер Клиффорд. — Несомненно, вы и ваш муж после первой неудачной попытки спуститься вниз по дороге решили, что же делать дальше. Каким образом вы намеревались покинуть «Клиффхэвен»? Можете отвечать.

Маргарет молчала.

— Я, естественно, рассчитываю на вашу помощь. Видите ли, доктор Браун, в «Клиффхэвене» вы — инородное тело, если не учитывать то прискорбное обстоятельство, что вы, будучи молодой и неопытной, вышли замуж за еврея.

— Мистер Клиффорд, — как только она произнесла первое слово, все тут же подобрались, — почему вас так занимают евреи? Меня вот никогда не волновала национальность.

— Доктор Браун, — процедил мужчина, которого назвали Джорджем Уайттейкером, — вы находитесь здесь, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их.

— О, ничего страшного, Джордж, — остановил своего управляющего мистер Клиффорд. — Пусть это будет дружеская беседа между неевреями, так, доктор Браун? Взглянув на историю нашей страны за последние сорок лет, нельзя не отметить степень влияния евреев на прессу. Если им не принадлежат все газеты, то они контролируют наиболее влиятельные из них, не говоря уже о других средствах массовой информации. Си-би-эс, Эй-би-си, Голливуд, наша культура, как массовая, так и элитарная, подвержена постоянной эрозии еврейским образом мышления. Хотя у нас еще не избирали президента-еврея, вы, доктор Браун, я в этом уверен, обратили внимание, что среди его ближайших помощников обязательно встретятся один-два еврея. Так было при Рузвельте, Трумэне, Эйзенхауэре, Кеннеди, Никсоне, так продолжается и теперь. Мы пристально следим за этим, и нас не обманешь изменением фамилии или формы носа. Вы, конечно, можете спросить, а что в этом плохого?

Ждал ли он ответа? Похоже, что нет.

— Евреи — мигранты, — продолжил мистер Клиффорд. — Они не принадлежат ни Америке, ни какой-либо другой стране, за исключением клочка земли на Ближнем Востоке. И, тем не менее, эти временные постояльцы отравляют наше общество. Подрывают наши духовные устои. Они не верят ни во что, кроме своего умения подзуживать, манипулировать людьми, торговаться, выступая в роли ничего не создающих посредников. Они — эксплуататоры и спекулянты, эти враждебные нам иностранцы, не имеющие ничего общего с нашей Америкой!