Ларри Бейнхарт - Американский герой

Стоило это сформулировать, как Хартман тут же понял, о ком идет речь. На это был способен только Джон Линкольн Бигл. Долговязый, нескладный парень, подрабатывавший в студенческие годы в роли Гуфи в Диснейленде.

Именно Джон Линкольн Бигл окажется следующим человеком, который увидел записку Этуотера.

Лос-анджелесский филиал «Юниверсал секьюрити» располагается в сорокашестиэтажной стеклянной башне в центральном деловом районе — небольшом участке Лос-Анджелеса, который, действительно выглядит как город. В основном он занимает четвертый, пятый и шестой этажи. Например, кабинет Джо Броза находится на пятом этаже рядом с конференц-залом и тренажерным центром. Главная приемная — на четвертом этаже, а обеденный зал — на шестом.

Однако руководство располагается в кабинетах на сорок четвертом этаже, с окнами на запад. Смог сюда не поднимается, и поэтому отсюда открывается вид на океан. Когда сгущается тьма, внизу виден геометрический рисунок огней, который является таким же отличительным признаком фильмов, снятых в Лос-Анджелесе, как небоскребы Манхэттена в фильмах, снятых в Нью-Йорке. Прямолинейность нарушается лишь петлями шоссейных дорог и изгибом береговой линии. В самом центре здания находится замкнутое помещение без окон, называемое Кубом.

Это помещение в помещении, построенное с той же целью, с которой в американских посольствах конструируются специальные безопасные места, где невозможно организовать прослушивание. Несмотря на свое название, на самом деле это помещение представляет собой параллелепипед, ширина которого превышает высоту. Все его стены обиты звуконепроницаемым материалом. Зазор между стенами достаточно велик, чтобы обеспечить свободный обзор со всех сторон, включая пол и потолок. Эти пространства, называемые «дырками», просматриваются с помощью видеокамер. В стенах Куба проложена проводка, которая передает целый букет глушащих сигналов. Стоит внести в Куб какое-нибудь записывающее или передающее устройство, и внутри тут же включается сигнализация.

Внутри также находится BZX-7000 — аппарат, постоянно воспроизводящий разные электронные и аудиосигналы, препятствующие какой бы то ни было записи. Кроме этого, любая запись может быть размагничена мощным магнитным полем, которое окружает одну-единственную дверь. Это единственное, что может включаться и выключаться по требованию, так как Куб зачастую используется для прослушивания записей. Именно поэтому в нем находится разнообразная воспроизводящая аппаратура.

Здесь применяются и некоторые приборы служебного пользования, которые не могут быть вынесены без получения специального разрешения. Однако само существование такого помещения не держится в секрете. Более того, компания даже рекламирует его как идеально безопасное место и сдает в аренду за две тысячи долларов в час. На первый взгляд это дороговато за маленькую душную комнату, к тому же стимулирующую приступы клаустрофобии. Однако клиенты неизменно выражают удовлетворение и нередко прибегают к этой услуге снова и снова. «Роллс-ройсы», вертолеты и даже высокооплачиваемые сексуальные услуги могут дать человеку лишь чувство состоятельности. Куб же давал людям более редкое чувство — собственной значительности.

Вход в Куб расположен на высоте тридцати шести дюймов над полом, и обычно клиента сопровождает охранник со стремянкой. После того как клиент поднимается наверх и закрывает за собой дверь, охранник убирает стремянку и уносит ее во внешнее помещение.

Дело происходит в субботу. Двое мужчин, находящихся в Кубе, одеты небрежно, но все вещи явно дорогие. Дэвид Хартман одевается в магазине, который называется Восточно-Центральным. Там продается одежда, превращающая клиентов в состоятельных обитателей Новой Англии, у которых столько денег, что они даже не говорят об этом. А главное, они производят впечатление людей, последний работавший предок которых скончался задолго до изобретения кинематографа. Напротив сидит режиссер Джон Линкольн Бигл. Он предпочитает, более богемный стиль: джинсы рубашка в юго-западном стиле, ремень с бирюзовой пряжкой и сапоги — все вместе около двух с половиной тысяч долларов, включая восемьсот долларов за сапоги ручной работы, что отнюдь не может считаться излишеством так как у Вигла очень чувствительные ноги и, какими бы мягкими и дорогими ни были туфли фабричного производства, они всегда ему натирали. Пряжка же стоила девятьсот шестьдесят долларов.