Ларри Бейнхарт - Американский герой

Она буквально физически ощущает ее и не хочет расставаться с этим чувством. Поднявшись, она надевает халат и направляется на кухню. Снизу доносится какой-то шум. Она ощущает утреннюю прохладу, и ночные грезы о возлюбленном рассеиваются, как призраки при первых лучах солнца. Через мгновение она ощущает аромат свежего кофе. И другие запахи: бекона на сковородке и хлеба в тостере. А потом тихий голос и смех чернокожего.

Она движется практически бесшумно, чтобы подслушать, о чем говорят внизу. Сначала она даже не догадывается, чем вызвано это желание, а потом понимает, что ей хочется увидеть отца и сына. Она пользуется противозачаточными средствами, уже не говоря о том, что ей не так-то просто забеременеть. Если у нее это получится, то это будет второй раз за всю ее жизнь. Ей не удалось забеременеть, даже живя с мужем. Может быть, именно поэтому она так легко соглашалась на интимную связь? Она просто не опасалась беременности и ее последствий — прерванной карьеры, растяжек, обвисших груди и живота, располневших бедер и груза ответственности. И, естественно, появления нового существа, от которого невозможно будет избавиться на протяжении последующих двадцати лет. Как можно было этого не бояться? Она проводит пальцами по волосам. Или, когда она говорила: «Пусть кто-нибудь родится или кто-нибудь умрет», она просто имела в виду, что иначе и заниматься этим не нужно?

У нее было даже специальное название для этой своей ипостаси, точно так же как у некоторых мужчин существуют прозвища для своих пенисов. И объяснялось это одним и тем же: часть начинала руководить целым, и человек испытывал гордость за ситуации, в которых оказывался, невзирая даже на то, что они были чреваты опасностью. Вполне естественно, что эту сторону своей личности Мэгги называла Марией Магдалиной и любила выставлять перед камерой эту распутную, опасную и нежную святую шлюху. Опасную в основном для самой Мэгги. Но именно это ощущение работы без страховки придавало волшебство ее актерской игре. Не мастерство, не грудь и не общая миловидность лица. А ее бесстрашная готовность быть некрасивой, грубой, страстной, глупой, испуганной, властной, злобной, сукой и синим чулком, святой и фригидной. Готовность увидеть возможность там, где ее не существует.

Восемнадцатилетний Мартин Джозеф Уэстон поднимает голову и видит стоящую в дверях Мэгги — халат туго затянут на талии, волосы всклокочены после сна, ноги босые. Ему приходится приложить огромное усилие, чтобы не присвистнуть и не отпустить какое-нибудь замечание в ее адрес, которое прозвучало бы вполне уместно на улице и абсолютно не годится для этого совершенного мира. Она робко улыбается, словно это она вторглась в их дом, и нарушила их покой, и теперь ждет, как они на это отреагируют. И Мартин Джозеф чувствует, что она пронзила его сердце навсегда.

Стив с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться при виде выражения, появившегося на лице сына, но он знает, как ранимы мальчики в этом возрасте, особенно в присутствии отцов и богинь. Поэтому он просто произносит:

— Доброе утро, мисс Лазло. Как насчет яичницы?

Она здоровается с обоими и просит называть ее Мэгги. Она отказывается от яичницы с беконом, но говорит, что выпила бы кофе с ржаным тостом. Стив наливает ей кофе. Как и большинство женщин, зарабатывающих деньги своей фигурой, она пьет его без молока и сливок. Стив отрезает кусок хлеба и кладет его в тостер рядом со своим. Мэгги садится за стол рядом с Мартином. Перед ним уже стоит омлет и лежит толстый шмат ветчины. Но когда рядом оказывается Мэгги, он чувствует, что не знает, как их есть.

— Так вот, значит, как ты выглядел, когда служил в десанте, — замечает Мэгги, обращаясь к Стиву.

— Чистая копия.

— Ты был очень симпатичным.

— Еще бы. Все девчонки за мной бегали. Тогда все было иначе. Стоило девчонке забеременеть, и ты должен был на ней жениться. Это заставляло быть осторожным. И о СПИДе тогда еще никто не слышал.

— Да ладно, пап.

Стив кладет себе на тарелку яичницу, потом вынимает тосты и намазывает их маслом. Затем замечает в холодильнике красивую банку с имбирным мармеладом и тоже ставит ее на стол, после чего наконец усаживается.

— Ты был с Джо во Вьетнаме.

— Ага.

— Расскажи мне об этом.

— Что именно?

— Вот этот человек, Тейлор, ненавидит Джо. Ты знаешь из-за чего?

— А Джо вам не рассказывал?

— Я его не спрашивала.

— Ну, если он вам не рассказывал…

— Стив, я просто не спрашивала его. — И она смотрит на него с таким видом, словно просит о помощи. — Я люблю Джо. Пожалуйста.