Мухаммед Юсуф Аль-Куайид - Происшествие на хуторе аль-Миниси

— Плохо мне, мама, поясницу ломит.

Вздохнула, утерла слезы.

А вечером, сидя наверху, услышала из глубины дома голос Занати, звучавший резко и решительно:

— Завтра я принесу Сабрин лекарство.

После этих слов наступило тревожное молчание. В первый момент Сабрин испугалась — она хорошо знала брата. Но потом почувствовала глубокую любовь к нему. Хотела спуститься вниз, но услышала, как Занати вышел из дома, а отец с покорной безнадежностью в голосе произнес:

— Нет бога, кроме Аллаха!

О господи, где взять силы вытерпеть все это.

Дней пятнадцать назад, рано утром — живот у Сабрин к тому времени заметно уже округлился — Абд ас-Саттар сказал дочери:

— Одевайся, пойдем со мной.

Занати, жевавший кусок лепешки, перестал двигать челюстями и подозрительно спросил:

— Куда это вы?

Вмешалась мать:

— Съездят в Этай аль-Баруд за покупками.

Занати снова принялся жевать. Поверил. Но через некоторое время его подозрения вновь пробудились. Он решился после ухода отца выпытать у матери всю правду. И зачем только сестра пошла работать в дом хаджи. Ведь он предупреждал их, а они лишь посмеялись тогда. Отец вышел, за ним Сабрин. Занати заметил, как медленно, тяжело ступает сестра, как неуклюже она двигается. Но он еще не верил. Подошел к матери, ухватил ее за рукав.

— Что случилось?

Голосом, полным тоски, Ситтухум ответила:

— Ничего не случилось. Все в порядке.

Сын изо всей силы потряс ее за плечи.

— Я должен знать. Говори, а то побегу следом за ними.

Мать заплакала навзрыд.

— Говори же, — настаивал сын.

— Что говорить-то, сынок?

— Я должен знать.

Ситтухум сдалась. Села рядом с Занати. Тут только разглядел он, как она постарела: морщины избороздили все лицо. С трудом подбирая слова, начала:

— Что тебе сказать, сынок? Господь повелел нам хранить тайну…

Отстранившись от матери, Занати встал посреди комнаты. Взгляд его упал на Адхама. Вот настоящий мужчина. Как он спросил: «А что вы сделали, когда был убит мой дядя?»

— Кто?

Ситтухум не сразу поняла вопрос.

— Я говорю, кто это сделал?

— Сафват-эфенди.

Сын старого хаджи. Вот оно что!

— Когда это произошло?

— Семь месяцев назад.

— Как? Он напал на нее?

Занати чуть не задушил Ситтухум, добиваясь от нее ответа. Она, закатив глаза, упала на пол. Но он не пожалел мать — пнул ее ногой, перешагнул и выскочил из дома. В голове у него вертелось: сейчас они идут в Этай аль-Баруд. Не иначе как отец повел ее, чтобы убить и смыть позор кровью. Но даже если он ее убьет, позора не избежать. Все узнают об убийстве: и на хуторе, и в соседних деревнях. Лучше самому умереть, чем пережить такое. Он подожжет дом хаджи. Убьет Сафвата. Разрушит плотину и затопит всю округу. Прикончит старого хаджи. А потом как мужчина и герой отдаст себя в руки полиции.

Абд ас-Саттар шагал по дороге вдоль канала. За ним — Сабрин в широком черном платье, укутанная в шелковое покрывало. Недалеко от моста им встретился Абуль Фатух, шедший открывать свою лавку.

— Как поживаешь, Абд ас-Саттар?

— Все в порядке, благодарение Аллаху.

В душе Абд ас-Саттар горько посмеялся над собой. Если бы он сказал правду, открыл Абуль Фатуху свое сердце, поведал о своем горе, страхе, любви к Сабрин, признался бы, зачем едет в Этай аль-Баруд! Но нет, даже в тяжелые минуты люди говорят слова, привычные, как молитва, как радиопередачи. Как поживаете? Спасибо, слава богу. Как здоровье? Хорошо. На самом же деле Абд ас-Саттару хотелось заплакать горькими слезами, пусть даже на груди Абуль Фатуха.

Подошел автобус. Поднимаясь в него, Абд ас-Саттар больше всего боялся, что их увидит кто-нибудь из жителей хутора. Упаси господи!

Абд ас-Саттар сам лишь позавчера узнал все от Ситтухум. В первый момент он оцепенел, не поверил своим ушам, не понял смысла сказанного.

— Ты что говоришь, старуха?

— То, что есть.

— Как это случилось?

Грустно глядя на мужа, Ситтухум проговорила:

— Не все ли равно как. Главное сейчас — уберечься от позора.

Дайте ее сюда. Я хочу взглянуть ей в глаза. Хочу видеть, как хамелеон меняет свой цвет. Как марается грязью все самое святое. Дайте ее сюда. Я хочу найти в ее глазах прежнюю чистоту, нежную грусть, спящую в тени длинных ресниц.

— Где она?

— Ты что хочешь делать? Убить ее? Избави боже!

Абд ас-Саттар сел, понурив голову. Соломинкой, выдернутой из циновки, стал чертить на полу круги и полосы. Ситтухум сказала:

— Смотри, чтобы Занати не узнал. Он парень шальной, может что угодно натворить.