Дорис Лессинг - Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе

В дальнем конце здания две крайние машины стояли в воде.

— Я устала, — сказала Тамар. — Можно мне навестить Данна?

— Думаю, будет лучше пока не ходить к нему, — ответил Али.

Тамар не спорила, но при виде ее погрустневшего личика Али снова обнял девочку. Они вернулись в большой зал, где за столами работали писцы. Там у учителя и его прилежной ученицы было свое местечко — несколько подушек и одеял у одной из колонн.

— Когда придет вечер, Раффу надо будет идти гулять, — напомнила Тамар. — Можно мне выгулять его?

— Думаю, можно.

Когда появился Гриот, они спросили у него на это разрешения, и он согласился.

— А что случилось с Данном? — спросила Тамар.

Гриот присел около нее на корточки и, оказавшись на одном уровне с девочкой, произнес то, что репетировал специально для такого случая:

— Тамар, я прошу тебя не волноваться. Я уже видел Данна в таком состоянии. Он справится. Ты слышала о болотной лихорадке? Она приходит и уходит. Ну вот, а у Данна болезнь головы, и она тоже приходит и уходит.

— Это мак? — спросила она. — Я знаю про мак.

— Мне кажется, что дело не в маке. Мак у него был, но очень недолго. И к тому же я забрал у Данна весь мак. Видишь ли, он сильно грустит. А когда такой человек, как Данн, грустит, его лучше оставить одного. Я приведу тебе Раффа.

Вскоре из комнаты Данна выскочил Рафф. Он увидел Тамар, радостно залаял и стал прыгать вокруг нее. От отравления не осталось и следа.

Тамар и снежный пес побегали и поиграли между строениями Центра, а затем девочка отвела Раффа обратно, проводив до двери в комнату Данна.

Малышка постояла, обняв пса за шею, уткнувшись, как она любила, головой в белую шерсть, и все-таки заплакала. Али и Гриот, стоявшие рядом, беспомощно смотрели на нее. Потом Тамар отошла в сторону, и Гриот открыл дверь. Рафф прошел внутрь, попрощавшись с Тамар долгим взглядом и негромко гавкнув. Из комнаты раздался приветственный оклик Данна, и пес трусцой побежал к нему. Лай и голос Данна. Поскуливание и человеческий голос.

Тамар, давно уже миновавшая возраст, когда можно было позволить себе сунуть палец в рот, вновь вспомнила про эту привычку. Али поднял ее на руки и отнес в большой зал, где посадил на подушки.

— Бедная моя малышка, — проговорил он. Затем перевел взгляд на Гриота: — Мы слишком многого от нее требуем. Слишком многого.

— Да, это так. И к тому же придется запретить Тамар выходить за пределы Центра. Сегодня на дороге видели людей Джосса. Там все было черным-черно от их одеял.

И с тех пор Тамар бегала со снежным псом только возле зданий. Она играла с ним каждый день, утром и вечером. Рафф выходил к девочке, и они горячо приветствовали друг друга. Но потом ему приходилось уйти — он хотел уйти, потому что любил Данна. Но Рафф любил и Тамар и хотел быть с ней.

— Возможно, мы слишком многого требуем и от Раффа, — заметил как-то Али. — Он выглядит больным и в последнее время плохо ест.

— Скоро Данн поправится, — ответил Гриот. — Я уверен, скоро он поправится.

Али по-прежнему каждый день садился вместе с Тамар на подушки в большом зале, и они занимались. Из девочки получилась ученица, о какой мог мечтать любой учитель, так велико было ее желание учиться. Она была как маленькое пламя, жадно бросающееся на все, что сказано или написано. Во время занятий малышка не сводила с Али глаз, слушала его всем своим существом.

— Данн похвалит меня, когда я скажу ему, что знаю это, — часто говорила она. И вновь возвращалась к терзавшей ее мысли: — И тогда он снова меня полюбит.

— Но, Тамар, я же говорил: Данн тебя любит.

— Почему же он тогда не хочет видеть меня?

— Хочет. Только он не хочет, чтобы ты огорчилась при виде него, такого больного.

— Раффу можно быть с ним, а мне нельзя!

Тамар заплакала. Али, сидя рядом с девочкой, обнимал ее, укачивал в своих объятиях. Она плакала до тех пор, пока не уснула, и тогда Али тоже задремал, с ней на руках. Маленький худой мужчина с печальным лицом и девочка с мокрыми от слез щеками — Гриот, проходя мимо, улыбнулся этой сцене. Так трогательно было доверие, которое девочка испытывала к Али, так велика любовь, которую Али — человек, потерявший своих детей, — испытывал к ней. Потом, когда сгустились тени, появился Рафф, прошлепал тяжелыми мохнатыми лапами к спящей паре, посмотрел на них и не стал будить, сел рядом в ожидании. Затем вышел из комнаты и Данн. Он остановился возле Раффа, наклонился, вглядываясь в лицо девочки. От нее словно исходило непрерывное и беззвучное «Маара», и Данн тоже произнес это имя одними губами: «Маара».