Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

В прихожей я поднимаю картонную коробку, которую привезла с собой. Выскальзываю в боковую калитку, стучусь во флигель и осторожно приоткрываю дверь:

–Дед?

Дед – отец мамы, он живет с нами с тех пор, как десять лет назад перенес операцию на сердце. В старом доме в Туикнеме у него была всего-навсего спальня, но тут места больше, теперь в его распоряжении целый флигель, сбоку от дома, с двумя комнатами и крохотной кухонькой. Дед сидит в любимом кожаном кресле, по радио передают классическую музыку, а на полу перед ним штук шесть картонных коробок, набитых всякой ерундой.

– Привет, дедушка, – говорю я.

– Эмма! – Он поднимает голову, и лицо его мгновенно светлеет. – Дорогая моя! Иди сюда!

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и он крепко стискивает мою ладонь. Кожа на ощупь сухая и холодная, а волосы побелели еше больше с тех пор, как мы виделись а последний раз.

– Я принесла тебе «Пэнтер бар», – объявляю я, кивнув на коробку.

Дедушка просто помешался на энергетических плитках «Пэнтер», впрочем, как и все его друзья по боулинг-клубу, поэтому я бросаю на ветер бешеные деньги, покупая ему целую упаковку каждый раз, когда еду домой.

– Спасибо, любовь моя, – расплывается в улыбке дед. – Ты хорошая девочка, Эмма.

– Куда мне их поставить?

Мы беспомощно оглядываем захламленную комнату.

– Что, если там, за телевизором? – спрашивает наконец дед.

Я пробираюсь через завалы, плюхаю коробку на пол и возвращаюсь, стараясь не споткнуться.

– Послушай, Эмма, вчера я прочел крайне тревожную статью, – начинает дед, когда я сажусь прямо на очередную коробку. – Насчет безопасности в Лондоне.

Заявление сопровождается внимательным взглядом.

– Надеюсь, ты не ездишь по вечерам в общественном транспорте?!

– Э... почти нет, – неуверенно отвечаю я, скрещивая пальиы за спиной. – Только время от времени, когда нужно срочно...

– Ни в коем случае, дорогая! – взволнованно перебивает дед. – Там пишут о тинейджерах в черных масках, с выкидными ножами. Они буквально наводнили метро. Пьяные болваны, разбитые бутылки, стекла, которыми выкалывают прохожим глаза...

– Все не так уж плохо...

– Эмма, не стоит так рисковать, чтобы сэкономить на такси...

Я совершенно уверена, что, если спрошу деда, каков, по его мнению, средний тариф у лондонских таксистов, тот ответит: «Пять шиллингов».

– Честно-честно, дед, я очень осторожна, – уверяю я. – И часто беру такси.

Иногда. Примерно, раз в год.

– Лучше объясни, что это ты делаешь? – спрашиваю я, спеша сменить тему.

Дед тяжело вздыхает:

– На прошлой неделе твоя мать расчищала чердак. Вот я и разбираю, что нужно выбросить, а что оставить.

– Идея неплохая. – Я оглядываю кучи мусора на полу. – Это на выброс?

– Нет! Это я сохраню!

Для пущей верности он даже кладет ладонь на крышку.

– В таком случае где то, что нужно выбросить? Молчание. Дед старательно избегает моего взгляда.

– Дед! Нельзя же утонуть в мусоре с головой! – восклицаю я, стараясь не засмеяться. – Ну к чему тебе старые газетные вырезки? А тут что? – Я выуживаю из-под груды вырезок старый йо-йо[16]. – Это тебе зачем?

– Йо-йо Джима, – вздыхает дед и тянется к игрушке. Взгляд его смягчается. – Милый старина Джим.

– Кто такой Джим? – недоумеваю я. В жизни не слышала ни о каком Джиме. – Твой друг?

– Мы встретились на ярмарке. Провели вместе день. Тогда мне было девять.

Дед рассеянно вертит в пальцах йо-йо.

– И там же подружились?

– Никогда его больше не видел. – Он рассеянно покачивает головой. – Но так и не позабыл.

Беда в том, что дед никогда и ничего не забывает.

– А как насчет этого? – продолжаю я, вытягивая пачку рождественских открыток.

– За все годы не выбросил ни одной, – объявляет дед, пристально меня оглядывая. – Когда дотянешь до моих лет и поймешь, что люди, которых ты знала и любила, начинают уходить навсегда, сама захочешь сохранить что-то на память. Даже самую мелочь.

– Понимаю, – растроганно шепчу я. Тянусь к ближайшей открытке, открываю и... – Дед! Да ведь это от фирмы Смита по ремонту электрооборудования. За шестьдесят пятый год!

– Фрэнк Смит был очень хорошим человеком, – заводит дед.

– Нет! – Я решительно швыряю открытку на пол. – Это все вон! И тебе ни к чему память о... – Я разворачиваю следующую. – ...газовой компании. А двадцать старых экземпляров «Панча»? – Я безжалостно отбрасываю газеты. – Это еще что такое?

Снова сую руку в коробку и вытаскиваю конверт со снимками.