Росс Кинг - Домино

Элинора в эту годину бедствий не показала себя исправной сиделкой, однако, несмотря на ее многократные отлучки и нерегулярный прием минеральной воды, капель и слабительных средств, я на четвертый день очнулся от сна, в котором мне виделся эшафот, и, ощутив прилив сил, один прогулялся по Грин-стрит. Рассвет только занимался (облака за Уидком-Хилл сохраняли местами желтый, как масло, колер), но больные, закутанные, в передвижных креслах, уже возвращались из купален; когда их везли по Миллсом-стрит, от их шей и плеч, виясь, поднимались испарения. Другие совершали моцион на Куин-Сквер, с утра пораньше наряженные в самое пышное платье, в оборках и кружевах. Но изнуренные (как у меня самого) лица большинства из них снова напомнили мне Джека Поттера, франтовато истлевавшего на виселице. Потом мне пришло в голову старинное бриттское название города — Акманчестер, то есть «город недужных» (не от леди ли Боклер я его слышал?), и при виде этих живых скелетов я почувствовал дрожь в членах и лихорадочную испарину на лбу.

В самом деле, нездоровые лица здешних обитателей побудили меня отказаться от первоначального плана зарабатывать здесь себе на жизнь писанием портретов. Мне было известно, что, помимо Лондона, Бат был единственным английским городом, где портретист мог прокормиться своим ремеслом. Сэр Эндимион — я слышал это от него самого — провел здесь не один успешный сезон; часто он одновременно с завистью и насмешкой говорил о том, как много заказов достается его батскому приятелю, мистеру Гейнсборо. Но теперь…

— И чем же мы тогда будем добывать пропитание? — нетерпеливо вопросила Элинора позднее тем же утром, когда я опрометчиво поделился с нею своими сомнениями. Мы сидели, погруженные по шею, в Кросс-Бат, и вода плескалась у самых наших подбородков. С неба падал мелкий дождичек, рисуя пунктиры на поверхности, а ему навстречу устремлялись колонны пара. Он собирался в такие плотные тучи, что чуть ранее, направляясь по Чип-стрит в Западные ворота, я испугался большого пожара.

— Это купальни, — раздраженно указала пальцем Элинора, — вот Кросс-Бат, а там — Кингз-Бат.

За время моей болезни она, очевидно, успела познакомиться как с купальнями, так и с другими курортниками — несколькими неотесанными юнцами, которые приветствовали ее при появлении, а потом, когда мы вышли из раздевальни, игриво плеснули в нее водой. Мне стало понятно, что за веселое времяпрепровождение отвлекало ее от моего одра болезни.

— Кусок хлеба нам даст твой сценический дебют, — огрызнулся я. Речь шла о еще одной причине, побудившей нас отправиться в Бат: Элинора считала, что сможет найти работу в театре на Орчард-стрит. Когда нам в «Летучей машине» выпадал случай пошептаться без посторонних ушей, она только об этом и твердила. Но в Бате, пока я был болен, она развлекалась как угодно и бывала в каких угодно местах, только не в театре.

— Не желаю это слушать, — фыркнула она, перемещаясь к противоположной стенке бассейна. При этом рукава и юбки ее холщового одеяния надулись, как парус, отчего можно было подумать, что это движется по воде какой-то грозный воин.

Чуть позже, с плеском выбравшись из воды, я, как в вечер маскарада в Воксхолле, принялся раздумывать в одиночестве, не слишком ли поспешно я вверил свою судьбу женщине, которая ни в грош меня не ставила и легко бы приняла сторону моего гонителя, замыслившего сжить меня со свету.

— Я не более чем пассажир фаэтона, — подумалось мне, — который мчится во весь опор, направляемый кучером-невидимкой.

Внезапно — вероятно, в связи с купальнями — мне вспомнился Тристано, боявшийся сделаться игрушкой, потерять… что? Власть над собой?

В первую неделю в Бате я вспоминал его на каждом шагу. В бреду я не раз вскрикивал, когда представлял себе, как он жил, ежеминутно опасаясь шпаги лорда У***; вздрагивая и судорожно дыша, я видел на его месте себя. Прежде я преисполнился к нему презрения — в тоскливые часы после того, как скипидар растворил мои иллюзии. Не использовал ли его как орудие тот пресловутый совратитель, что запутал меня и сбил с пути? Он казался мне олицетворением нашего обманчивого века: узурпатор, авантюрист, нарушитель правил и ниспровергатель основ. Полумужчина-полуженщина, ни то ни другое и то и другое вместе. Произведение искусства и предмет роскоши, цена которого — усекновение плоти. Но когда я услышал в окне его голос — усеченный голос, — в нем не было ничего нечеловеческого, неземного; скорее, в нем присутствовало нечто иное.