Джим Гаррисон - Зверь, которого забыл придумать Бог (авторский сборник)

Когда они подошли к своему отсеку, кровь бросилась ему в лицо. Девушка Шарон, о которой Боб упомянул днем, оказалась восьмиклассницей — по крайней мере, так он решил. Шарон раскинулась на красном кожаном диванчике в коротком розовом платьице, белых носочках и черных лакированных туфельках с перепонкой — ей можно было дать самое большее тринадцать лет. Она читала роман Шермана Алекси [17] Шерман Алекси (р. 1966) — современный американский прозаик и поэт, индеец. и, когда Боб подсел к ней и взял ее за зад, хлопнула его книгой. Голова у Б. П. пошла кругом: странно, Калифорния запрещает курение и позволяет такие дела. Он смущенно занял место на сцене еще одного преступления и, приглядевшись, решил, что ей, может быть, все восемнадцать, а одевается как девочка по каким-то личным причинам. Боб посмеялся над его растерянностью и сказан, что Шарон недавно окончила Рэдклифф, колледж на Атлантическом побережье, и Б. П. вообразил здание на скале над штормовой Атлантикой.

— Вам посчастливилось переехать от одного океана к другому, — сказал Б. П., с легким трепетом пожимая ее мягкую ручку.

— Мне это как-то не приходило в голову. — Шарон не могла понять, в самом деле он такой балбес или разыгрывает ее. — Боб рассказал мне о вас по телефону. Я очень сочувствую вам и невзгодам вашего народа.

— Путь и длинен и короток. В моем сердце живет надежда.

Б. П. немного смущала женщина, сидевшая за спиной у Боба и Шарон: ее чудовищные сиськи буквально вываливались из блузки. Она одарила его ослепительной улыбкой.

— Славно сказано, — подтвердил Боб. — Борьба и сегодня и далеко впереди. — Он схватил за руку проходившего мимо официанта. — Почему вы, засранцы, не несете нам выпить?

— Многие ли индейцы носят такие чудесные шляпы?

Шарон не отреагировала на гневное нетерпение Боба, поскольку не была алкоголичкой, хотя слегка подсела на золофт. [18] Золофт — антидепрессант.

— Кое-кто из братьев носит, — ответил Б. П., удивляясь, зачем он порет эту чушь. Шарон, как Шелли, будто сама на это напрашивалась.

Если бы у него была ручка или карандаш, он мог бы воспользоваться старым приемом — уронил бы на пол, чтобы посмотреть оттуда вдоль ног; впрочем, хоть и хорошенькая, она была тощевата. Боб, который отошел, чтобы проследить за напитками, наверное, пытается вернуть молодость или что-то такое, а может, и в самом деле хочет поддержать Шарон.

— Боб милый человек, — сказала она, посмотрев в сторону бара, где Боб добивался обслуживания. — Только боюсь, он доконает себя алкоголем, как мой папа. Конечно, он хороший писатель, но из тысячи писателей девятьсот девяносто девять забываются через месяц после последней книги.

— А кому надо, чтобы его помнили? — спросил Б. П. — Все мы — харч для червей.

Он почувствовал себя уютнее при виде Боба, сопровождаемого официантом, который держал на одной руке поднос с двумя бутылками вина и одним мартини, а в другой — ведерко со льдом и тремя «будвайзерами».

Вечер получился не очень удачный, кроме как для Б. П. Шарон только поковыряла в своем блюде из двух устриц, двух креветок и двух молоденьких моллюсков на листьях цикория, между тем как Боб заказал себе две порции телячьих отбивных с макаронами. К счастью для Б. П., обещанный шпинат оказался шуткой — гарниром к почти килограммовой вырезке. Б. П. заметил ее в меню, но она стоила тридцать восемь долларов, поэтому он остановился на спагетти с фрикадельками ценой всего восемнадцать, тоже поразительной. В Айрон-Маунтине был ресторан, где это же блюдо стоило четыре доллара, а тефтель был размером с голову младенца и дополнительные полцыпленка обходились всего в два доллара. Но вмешался Боб и настоял на бифштексе, сказав, что в Лос-Анджелесе человеку нужна энергетическая пища. Жалкое блюдо Шарон раздражило Боба до такой степени, что он стал давиться. Б. П. согласился с идеей энергетической пищи и описал ощущение благополучия, овладевшее им после того, как он съел пять оленьих сердец. Шарон невежливо заметила, что головы у них обоих набиты дерьмом.

— Только отчасти. Но и ты от него не свободна, дорогая. От рождения до смерти прямая кишка примата не бывает пуста.

Реплика Боба прозвучала громко, и две пары за столом напротив отнеслись к ней неодобрительно.

Шарон хихикнула, игриво подняла ногу и потыкала Боба в пузо лакированной туфелькой. Б. П., который методически трудился над вырезкой, начав с восхитительного жирка, отметил про себя, что Шарон сообразительная девушка. У нее с Бобом завязался умный спор о том, что средства массовой информации — главное оружие массового уничтожения, поскольку непоправимо уродуют мозги народа. По мнению Шарон, телевидение, кино, газеты и почти все книги — это нервно-паралитический газ, отупляющий весь мир. Боб возражал: