Норман Мейлер - Крутые парни не танцуют

Пусть это звучит невероятно, однако поверьте, что в последние пять дней я умудрялся избегать этой мысли. Но очередную повестку уже нельзя было проигнорировать: я не мог не взглянуть на пистолет.

Я нашел его на обычном месте: в спальне, в шкафу со стороны ее кровати. Он лежал в своей коробке. Открыв крышку, я уловил запах пороха. Недавно из этого пистолета стреляли и положили его обратно, не почистив. Кто это был – я? Патронник был пуст, в магазине не хватало одного патрона.

Я не почувствовал себя виновным. Я разозлился. Чем больше возникало доказательств, тем сильнее становилась моя злоба. Пистолет вызвал особенную досаду, точно я был адвокатом, которого без честного предупреждения столкнули лицом к лицу с новым отвратительным свидетелем: да, я не чувствовал за собой вины и был зол как черт. Как они смеют? Кем бы ни были эти они. До чего упорно мой разум пытались сорвать с петель! Но чем более вероятной моя виновность казалась другим – включая моего отца, – тем крепче становилась моя уверенность в том, что я не убивал ни одной из женщин.

Звонил телефон.

Услышав Мадлен, я счел это предзнаменованием.

– Слава Богу, это ты, милый, – сказала она и заплакала.

В ее глубоком, хрипловатом голосе звучало истинное страдание. Я ощутил в нем те бездны скорби, что говорят об утрате лет любви и о жарких клятвах плоти не в той постели.

– Ох, милый, – еле вымолвила она, – ох, дорогой. – И зарыдала снова. Ее горе походило на горе женщины, которая пять минут назад стала вдовой. – Дорогой, – выговорила она наконец, – я думала, ты уже мертв. У меня было предчувствие. – Она вновь начала плакать. – Я так боялась, что никто не поднимет трубку.

– В чем дело?

– Тим, не выходи никуда. Запри дверь.

Я не помнил случая, чтобы она рыдала так отчаянно.

– Что произошло? – взмолился я.

Вскоре мне удалось вытянуть из нее объяснение. Медленно, фразу за фразой. Каждые несколько слов сменялись очередным выплеском ее горя, ее страха, ее ярости. Иногда я не мог понять, что мешает ей говорить – гнев или ужас.

Она нашла несколько фотографий. Это я в конце концов разобрал. Укладывала в его ящики чистое белье и наткнулась на запертую шкатулку, которой раньше не видела. Ее возмутило то, что он прячет запертую шкатулку в их общей спальне. Если у него есть секреты, почему не хранить их в подвале? И она взломала замок.

Как мне передавалась ее паника! Даже по телефону я чувствовал, что она дрожит.

– Постой, Мадлен, – произнес я, – говори толком. Давай поспокойнее. Кто был на этих снимках?

– Пэтти Ларейн, – сказала она. – Там была Пэтти Ларейн. Голая. В похабном виде. – Слова душили ее. – Они хуже, чем те, что ты делал со мной. Не знаю, смогу ли я это вынести. Как только я увидела эти снимки, я подумала, что ты мертв.

– Я на них тоже есть?

– Нет.

– Тогда почему ты так решила?

Интонация ее плача переменилась. Теперь в нем было что-то от хныканья девочки, которую сбросила лошадь и которая должна – несмотря на свой шок, глубочайшее потрясение и бесконечный испуг – снова забраться к ней на спину. Так и Мадлен принуждала себя вспомнить, как выглядели те фотографии. Потом она сказала:

– Милый, на них всех были отрезаны головы.

– Тебе надо уходить из дому, – сказал я.

– По-моему, он собирается убить тебя.

– Мадлен, уходи. Тебе угрожает большая опасность, чем мне.

– Хорошо бы спалить ему дом, – сказала она. Потом захихикала. Это било по нервам сильнее, чем ее причитания. – Но нет, нельзя – тогда и соседи сгорят тоже.

– Ты права.

– Хотя подумай, какое у него будет лицо, если расплавятся все его пушки.

– Слушай меня внимательно. Есть у него в коллекции мачете?

– Несколько штук, – сказала она. – И сабли. Только он-то орудовал ножницами. – Она снова хихикнула.

– Ты не заметила, чтобы какая-нибудь сабля пропала?

– Нет, – сказала она, – я за его арсеналом не слежу.

– Ты можешь узнать пистолет двадцать второго калибра?

– Пистолет?

– Да.

– У него их навалом.

Я оставил эту тему.

– Мадлен, я хочу, чтобы ты приехала ко мне сюда.

– Не знаю, смогу ли двинуться с места. Я изорвала несколько платьев, которые он мне купил. И теперь как будто в параличе.

– Ну-ну, – сказал я. – Ты сможешь. Собирайся и выезжай.

– Нет, – сказала она. – Сейчас я пальцем не могу шевельнуть.

– Мадлен, если ты не приедешь, я сам отправлюсь за тобой.

– Не надо, – сказала она. – По его графику он как раз нас застанет.

– Тогда собирай сумки и садись в машину.