Норман Мейлер - Крутые парни не танцуют

Я решил сделать ставку на везение и разогнался так, что непременно угодит бы в тюрьму, попадись мне на пути коп с радаром. Однако как следует насладиться этой гонкой мне не пришлось, поскольку довольно скоро я сообразил, что Барнстабл – городок маленький и человека в «порше», спрашивающего дорогу к дому Ридженси, обязательно запомнят, а я не хотел, чтобы нынче вечером соседи поинтересовались у Элвина Лютера, кто из его приятелей оставлял свою спортивную машину в трехстах ярдах от его двери. Зимой в этой части полуострова люди подозрительны и чутки, как птицы, дисциплинированны, как продавцы в магазине, – они записывают номера незнакомых автомобилей. Чужаков они опасаются. Поэтому я остановился в Хайянисе и взял в прокат безымянный пузырь мышиного цвета, кажется, «галакси», а может, «катласс»? – да, наверное, «катласс», но не важно, – и моего приподнятого настроения даже хватило на то, чтобы пошутить с дурехой за стойкой «Херца» [20]насчет вездесущности наших американских авто. Она, похоже, решила, что я накачался ЛСД. Долго разглядывала мою кредитную карточку, заставила меня перетерпеть потогонную десятиминутную паузу, добывая сведения по телефону, и лишь потом отдала карточку обратно. Это дало мне шанс поразмыслить о состоянии своих финансов. Уезжая, Пэтти Ларейн сняла с нашего текущего счета все деньги и аннулировала мои «Визу», «Мастер-кард» и «Американ-экспресс», что я обнаружил на следующей же неделе. Но у мужей моего сорта бывают источники, которые не под силу заткнуть наглухо даже женам вроде Пэтти Ларейн, и она проглядела мою «Дайнерс клаб», которую я регулярно продлевал, но никогда не использовал. Теперь эта карточка обеспечивала меня едой, выпивкой, бензином, дала возможность снять эту машину, и – ведь миновал уже почти месяц – рано или поздно Пэтти Ларейн должна была получить из нашего захолустья стопку-другую счетов. Затем, когда она перекроет и это русло, мне придется задуматься о том, где взять денег. Пока меня это не волновало. В крайнем случае продам мебель. Деньги были игрой, которой увлекались другие и участия в которой я всегда старался избегать, имея их ровно столько, чтобы можно было себе это позволить. Обычно подобным заявлениям никто не верит, но знаете ли – я себе верю.

Впрочем, все это отклонение от темы. Чем ближе я подъезжал к Барнстаблу, тем больше опасений вызывали у меня мысли о том, куда я денусь, если Мадлен не впустит меня к себе. Однако эти страхи вытеснила необходимость решить, как разыскать нужное место. В здешних районах это не такая уж простая задача. За последний десяток лет окрестности Барнстабла превратились в сеть свежеасфальтированных дорог и жилых кварталов, недавно выстроенных среди равнин, которые прежде были сплошь покрыты зарослями карликовой сосны. Даже старожилам не всегда бывают известны названия новых улиц, расположенных в двух шагах от их собственного дома. Поэтому я предусмотрительно заглянул в контору по продаже недвижимости в Хайянисе, где висела большая современная карта округа, и отыскал улицу с домом Элвина Лютера. Как я и подозревал, ее длина (если судить по карте) не превышала и сотни ярдов; это была одна из шести параллельных, почти одинаковых улочек, вырастающих из основной дороги, как соски у свиноматки, или, если подобрать более мягкое сравнение, как шесть цилиндров рядного двигателя, которым была оснащена моя взятая напрокат машина. Тупичок, ведущий к его дому, завершался круглой площадкой – мимо не проедешь, – где как раз хватило бы места развернуться. Вокруг нее стояли пять идентичных, высокомодернизированных деревянных домов стандартного для Кейп-Кода типа, каждый со своей сосной на лужайке, асбестовой кровлей и комплектом пластмассовых сточных желобов, выкрашенных в разные цвета почтовых ящиков, мусорных баков, трехколесных мотоциклов на траве – я остановился чуть не доезжая до этой площадки.

Сделать пятьдесят ненужных шагов до ее двери значило неизбежно привлечь к себе внимание. Мне вряд ли удалось бы дойти туда, позвонить, а потом вернуться к машине, не попавшись никому на глаза. Однако еще хуже было бы поставить автомобиль перед другим домом и тем возбудить подозрения владельца. Каким одиночеством веяло в этом оазисе среди печальных карликовых сосен! Я подумал о старых индейских могилах, которые когда-то, наверное, были разбросаны по этим густо заросшим равнинам. Конечно, Мадлен всегда хорошо принимала мрачное окружение, соответствующее ее упадкам духа, – оно помогало ей воспрянуть снова. А вот жить в доме вроде нашего, где иногда болезненно диссонируешь с веселой пестротой интерьера, – нет, для Мадлен вряд ли можно было придумать что-нибудь хуже.