Ирина Муравьева - Портрет Алтовити

Доктор Груберт кивнул.

– Не затрудняйтесь, – сказал Пол Роджерс, садясь рядом с ним, – я все про вас знаю. Я знаю все, что касается моей невесты. Иначе нельзя.

Он сухо засмеялся.

– Я не держу частных детективов, не беспокойтесь. Она сама мне все рассказывает.

Доктор Груберт промолчал.

– Что вам снилось, – неожиданно спросил Пол Роджерс, – если не секрет?

– Снилось, что я попал в город Лиму.

– Лиму? Вы что, там бывали?

Доктор Груберт покачал головой.

Пол Роджерс дружески улыбнулся.

Он был немолод, лет сорока пяти, может быть, даже больше.

Очень широкие плечи, мощная грудная клетка. Спокойное лицо с крупными мягкими чертами, выпуклый лоб, небольшая залысина.

Вытянул вперед ноги и, скрестив, положил их на свободное сиденье напротив.

– Я полагаю, что она успела вам сказать, кто я такой.

– Это вы про Николь?

– Ей хочется, – усмехнулся Пол, – чтобы жизнь была полна драм, страстей, вообще, всякого рода театральных эффектов. У нее очень плохой вкус, хотя тут я ее не обвиняю: наследственность. Мать – истеричка. А у нас будет обычная свадьба во Флоренции, человек, скажем, на двести, с подарками, букетами, платьем, за которое я заплачу пять тысяч долларов, и так далее. Все это – как она хочет доказать мне – ей не нужно, получается, что я ее вроде бы покупаю. А она мне уступает, как героини в романах Достоевского. Вы, кстати, читали Достоевского? Русский гений. Хотя я лично никогда не понимал, что уж там такого гениального?

– Подождите, – доктор Груберт затряс головой, словно пытаясь вытрясти оттуда лишнюю информацию. – Вы меня извините. Мы с вами совершенно незнакомы, видим друг друга первый раз в жизни. При этом вы со мной пускаетесь в какие-то откровенности относительно своих жизненных планов… Во Флоренции… Свадьба, Достоевский. Чепуха какая-то… При чем здесь я? Как вы вообще попали на этот поезд?

– Я так же, как и вы, – сухо ответил Пол, – еду в Нью-Йорк. У меня там квартира и офис. В Филадельфии я бываю пару раз в неделю, но, к сожалению, вынужден снимать тут жилье для Николь, чтобы она могла находиться в одном городе с вашим сыном. Проще простого.

Доктор Груберт вздрогнул при упоминании Майкла.

– Вы снимаете ей квартиру? Чтобы она могла жить там, где…

– Именно так, – подтвердил Пол. – Звучит диковато, согласен. Вообще-то у меня есть и другие дела, кроме как кататься в Филадельфию. Дочка, например, ей четырнадцать лет. Я для нее и папа, и мама одновременно. Жена умерла.

– Откуда вы знаете Николь? Вы же ей тоже, простите меня, в отцы годитесь!

– При чем тут возраст? – усмехнулся Пол. – Биологический век мужчины вдвое длиннее, чем биологический век женщины. У Чарли Чаплина в девяносто лет родился ребенок. А если вас интересует, откуда взялась Николь, я вам отвечу: Джек Салливан был моим партнером, мы вместе открыли компанию. Через пару месяцев он покончил с собой. Из-за этой твари Линды, его жены.

– Вам что, известны подробности всей истории? – не удержался доктор Груберт.

– Да какой «истории»! – хмыкнул Пол. – Мыльная опера! Николь стояла вся в мыле, принимала душ, потом она попросила, чтобы Джек принес ей полотенце. Джек принес полотенце. Все. Линда уже тогда сидела на наркотиках. Она ворвалась в дом, застала Джека с полотенцем, открытую дверь ванной и голую Николь. Разразился скандал. Она заорала, что у него эрекция. Джек побежал в подвал и повесился. Все это заняло не больше пятнадцати минут.

Доктор Груберт похолодел. Да, совпадает.

То же самое, что говорит Николь. Хотя кто, кроме Николь, мог сообщить обо всем этом Роджерсу?

– Ничего другого, поверьте, – резко сказал Пол. – Я знал Джека лучше, чем себя самого. Но у Линды выхода не было. Она искала способ сжить его со света. Ну, а потом, когда он повесился, что ей оставалось? Не хочется ведь жить с комплексом такой вины, верно? Вот она и заморочила Николь голову! Ей же, согласитесь, нужна была сообщница! Девка совершенно искалечена!

– Откуда вы все это взяли?

– Да что тут «взяли»? – со своим коротким сухим смехом отозвался Пол. – Во-первых, я тесно общался тогда со всем семейством и, можно сказать, присутствовал при семейной драме. После самоубийства Джека Линда и мне пыталась навязать свою версию, но я ее быстро вывел на чистую воду. Некоторое время она меня ненавидела, потом успокоилась. Джека безобразно похоронили. Поспешно, как настоящего преступника. На похоронах были только я и его сестра с мужем.

Он опять внимательно посмотрел в окно.