Норман Мейлер - Нагие и мёртвые

- Ох и трепло же ты, Уилсон! - фыркнул Галлахер. - Послушать тебя, так только в жизни и есть хорошего, что бабы да жратва.

- А что же еще? - спросил Уилсон.

- Не знаю, но что-то есть, - ответил Галлахер, стараясь говорить солидно, но тут же запнулся, не зная, что еще добавить. - У меня скоро будет ребенок, - продолжал он после паузы, - может быть, как раз вот сейчас, когда я пью виски, он является на свет... Но мне никогда в жизни не везло, ей-богу. - Он сердито пробрюзжал что-то себе под нос и наклонился вперед. - Мне часто казалось, что из меня могло бы что-то выйти толковое... - Он опять запнулся, не зная, что сказать еще. - Но мне всегда что-то мешало... - Галлахер замолчал с сердитым видом, как будто подбирая нужные слова, и, насупившись, отвел угрюмый взгляд в сторону.

Ред сильно опьянел, и вид у него был глубокомысленный.

- А я вот что скажу вам, - начал он заплетающимся языком. - Никто из вас ничего не добьется. Все вы хорошие ребята, но все вы утонете в дерьме, и больше ничего.

Крофт громко рассмеялся.

- Ты, Галлахер, выдающийся бро-о-дяга, - сказал он, похлопав Галлахера по спине. Крофта вдруг охватила неудержимая радость. - А ты, Уилсон... ты просто... кобель, вот ты кто. Поганый развратник... - Крофт говорил громким хриплым голосом, и, несмотря на опьянение, все смотрели на него с опасением. - Ты, наверное, не успел еще родиться, а уже думал о бабах.

Уилсон загоготал.

- Я и сам подозревал это - думаю о них с тех пор, как помню себя...

Это вызвало общий смех. Крофт энергично тряхнул головой, словно желая отделаться от пьяного шума.

- Слушайте, что я скажу вам. Вы все хорошие ребята... Салаги, конечно, но хорошие ребята. Ничего плохого про вас не скажешь. - Крофт улыбнулся, его губы искривились, и он снова громко засмеялся. Отпив несколько глотков виски, он продолжал: - Гроза Япошек ~ да о таком друге можно только мечтать. Это неважно, что он мексиканец, вам все равно до него далеко. Даже старина Ред, этот молчаливый каналья (я как-нибудь пристрелю его, ей-богу), даже Ред неплохой парень, хотя, может, ведет себя по-дурацки.

На какое-то мгновение Редом овладел страх, как будто к его зубу прикоснулось сверло бормашины.

Крофт весело расхохотался.

- Так уж и пристрелишь, Крофт? - спросил он с напускной храбростью.

- Пойми, о чем я говорю, - ответил Крофт, подчеркивая слова взмахом руки с вытянутым указательным пальцем, - Все вы, черти, хорошие ребята, - сказал он заплетающимся языком.

Неожиданно Крофт как-то странно захохотал. Никто раньше не слышал, чтобы он так смеялся.

- Галлахер сказал, что этот япошка задрыгал руками и ногами, словно курица, которой только что свернули шею!

Уилсон захохотал вслед за Крофтом, хотя не имел ни малейшего представления, отчего тот так странно смеется. Впрочем, причины его нисколько не интересовали. В голове у него все смешалось, заволокло туманом приятного опьянения. Он испытывал безразличную симпатию к любому, кто пил с ним виски. В одурманенном сознании Уилсона друзья представлялись очень добродушными и, несомненно, стоящими выше его самого.

- Уилсон никогда не подведет вас, - бормотал он, едва выговаривая слова.

Ред фыркнул и почесал кончик своего, казалось, онемевшего носа. Он был сильно взбудоражен множеством запутанных, не укладывавшихся в его голове мыслей.

- Уилсон, ты, конечно, хороший парень, - сказал он, - но не такой уж хороший, как ты думаешь. Я вот что вам скажу... все мы ни к черту не годимся...

- Ред пьян, - сказал Мартинес.

- А-а, пошли вы к черту! - воскликнул Ред.

Виски почти никогда не приводило его в хорошее расположение духа. Выпив, он вспоминал скучные, потемневшие от табачного дыма комнаты третьеразрядных ресторанов и баров. В его памяти один за другим возникали мрачные лица посетителей, лениво потягивающих виски и бессмысленно рассматривающих при слабом свете дно своих рюмок. На какой-то момент Реду показалось, что мутные, немытые рюмки и бокалы мешают ему смотреть вокруг. Он закрыл глаза, но рюмки и бокалы продолжали стоять перед ним. Ред почувствовал, что его покачивает из стороны в сторону.

Он открыл глаза, энергично встряхнулся и выпрямился.

- Плевал я на вас на всех! - зло произнес он.

Никто не обратил внимания на его слова. Уилсон осмотрелся вокруг и остановил свой взгляд на Гольдстейне - тот сидел возле соседней палатки и писал письмо. Неожиданно Уилсону пришла в голову мысль, что пить одним, не пригласив никого из отделения, стыдно. Несколько секунд Уилсон наблюдал, как Гольдстейн сосредоточенно строчил карандашом и беззвучно шевелил при этом губами. Уилсон решил, что Гольдстейн вовсе не плохой человек. Почему же он не пил с ними? "Этот Гольдстейн хороший парень, - подумал Уилсон, - но он отстает от жизни".