Анита Мейсон - Иллюзионист

Елизавета. Острая на язык и добросердечная, она всегда переживала из-за денег. Он был ей плохим мужем. Времени не хватало. Вот и теперь не было времени. Возможно, когда-нибудь время появится и тогда он вернется.

Он повернулся и пошел своей дорогой. До города оставалось несколько миль. Пока он шел — странно, но, как только он определился, куда ему надо идти, никто не предлагал подвезти его, и он шел уже несколько дней, — его глаза были прикованы к заливу и маленькой бухте, расположенной на его северной оконечности. Издали она казалась совсем крошечной на фоне бескрайнего неба, но при штормовом ветре с запада в ней не поздоровится.

Именно в гавань он и направился, как только достиг города Набережная — лучшее место, где можно узнать новости. Он в изнеможении сел на швартовую тумбу неподалеку от волнореза и через какое-то время поймал себя на том, что смотрит на странную каменную башню слева от него. Что-то в ней привело его в недоумение. Он попытался сообразить, для чего она предназначена.

Он решил без промедления приступить к своему делу, как только найдется подходящий человек, который мог бы ответить на его вопросы. Но, к своему удивлению, он вместо этого стал спрашивать о башне.

— Вот ведь что интересно, — сказал плотник, охотно отложив в сторону молоток. — Еще недавно я бы сказал, что это бесполезная вещь, зря столько хорошего камня потратили. Но месяц назад в этой башне произошло нечто особенное — я это видел собственными глазами, поэтому не думайте, что я рассказываю небылицы…

— Это, в общем-то, не имеет значения, — сказал Кефа. — Не хочу отнимать у вас время…

— Время? Господь с вами, сейчас мертвый сезон. Месяц назад в этой башне — учтите, дело было ночью, но я все прекрасно видел, и не я один, — была женщина, которая держала в руке факел, у нее были длинные золотистые волосы, распущенные, очень красивые, и она высовывалась вон из того окна…

— Какого из них? — спросил Кефа.

— В этом-то и дело, понимаете? Она высовывалась из всех окон!

— И что в этом особенного?

— Она высовывалась из двенадцати окон, — терпеливо объяснял плотник, — одновременно!

— Спасибо, что из-за меня прервали работу, — сказал Кефа, — но мне пора…

— А мужчина, который был с ней, он сказал, что, если мы все придем на то же место на следующее утро, он расскажет нам, в чем дело. Что-то про свет и как он оказывается в разных местах. Я не пошел…

— Как его звали? — резко спросил Кефа.

— Как я уже сказал, я не пошел утром, поэтому я так ничего и не узнал об этом, но, как я понял, он был каким-то магом. Я вам так скажу, все это было сделано при помощи зеркал.

— Как мне его найти? — настойчиво спросил Кефа.

— Бог с вами, их уже здесь нет. Они всего-то пробыли несколько дней. Я слышал, они отправились дальше по побережью. Вы их найдете в Тире или в Сидоне. Он ваш друг, что ли?

— Когда за тобой придут, — сказал зелот, — не говори, что твой хозяин сбежал.

Странно, что именно эта фраза была сказана первой после целого дня молчания. Деметрий безуспешно попытался угадать, о чем думал зелот, прежде чем произнести эту фразу.

— Почему? — спросил он.

— Тебе не поверят. Они подумают, что ты дерзишь. Киттим не переносят дерзости. В глубине души они чувствуют свою неполноценность. — Он улыбнулся. — Они и есть неполноценные.

— За мной придут? — прошептал Деметрий. Он так долго здесь находился, что стал верить, что будет здесь всегда. С чего им о нем помнить? Он не был кем-то важным.

— Они никогда ничего не забывают, — сказал зелот.

У Деметрия засосало под ложечкой.

— За мной скоро придут, — сказал зелот. Он приподнялся на локте. Спина у него заживала, но подошвы ног все еще гноились. К ведру, стоящему в углу, ему приходилось ползти на коленях, опираясь на здоровую руку. От помощи Деметрия он отказывался.

— Откуда вы знаете? — сказал Деметрий.

— Мне приснился сон.

Деметрий напрасно ждал — зелот ничего больше не сказал.

— Это неважно, — сказал зелот. — У меня пятеро сыновей.

Это простое замечание, сделанное с подчеркнутой гордостью, и все, что из него следовало, вызвали у Деметрия огромную жалость к себе. Его глаза наполнились слезами. Он заморгал, надеясь, что зелот не заметит.

— Должно быть, нелегко не иметь семьи, — заметил зелот.

Деметрий закусил губу.

— Ну что ты, — строго сказал зелот. — Ты ведь мужчина.

— У меня никогда не было родины, — сказал, всхлипывая, Деметрий.

— Вот и хорошо. У тебя везде родина.