Кингсли Эмис - Старые черти

— Тебе крупно повезло, — весело объявил Алун, — или, как не преминули бы сказать некоторые, крупно не повезло: ты видишь меня в состоянии эйфории. И, заметь, никаких искусственных стимуляторов, только факты. Два факта. Сегодня я получил заказ на семь получасовых телепередач — название еще согласовывается, но что-то об Уэльсе. А второе, Питер, и это намного важнее, я написал стихотворение, вернее, набросал черновик. Впервые за долгое время. Пока не знаю, удачное или нет, главное, что я его написал, что еще могу сочинять. Потрясающее чувство! Как будто вдруг понимаешь, что еще можешь…

Алун замолчал внезапно и, казалось, бесповоротно. Несколько секунд он смотрел в пол, затем победно вскинул голову:

— Петь в хоре, да, петь в хоре! Тебе кажется, что ты уже… э-э…

Последовала еще одна пауза, правда, теперь гораздо короче.

— Забыл мелодию, забыл свою партию, но, оказывается, что все еще помнишь, ничего не исчезло. Очень… Ага, вот и вы, старые греховодники!

В очередном приступе энтузиазма Алун повернулся к Чарли и Софи, Гарту, Шан Смит и Дороти Морган, не делая исключения даже для Дороти — вот уж и впрямь эйфория! После приветственных возгласов и объятий Дороти увела Рианнон к угрюмой старухе, похожей на отставного вышибалу в женском платье и коротком седом парике. Чья-то мамаша, догадался Питер; ему всегда приходилось напоминать себе, что у многих людей матери еще живы.

Гарт, как всегда в твиде, восхвалял костюм Алуна:

— О, какой шикарный наряд, юноша! Просто замечательный! Должно быть, и обошелся в целое состояние! — Он отогнул лацкан пиджака. — Хотя небось он у тебя в налоговой декларации записан как «средства производства», ты же в нем по телевизору выступаешь.

— Вполне может быть. Этим занимается мой бухгалтер. Как бы то ни было…

— А знаете, сколько времени я ношу костюм, который на мне? — мрачно и вызывающе спросил Гарт у всех. — Тридцать семь лет. Видите, у меня хватает мозгов заботиться о фигуре. Не то что у некоторых. Конечно, Алун, ты не запустил себя, как эти двое, согласен, но все-таки чуток обрюзг. Вот здесь… — Он похлопал себя под подбородком. — И здесь, и…

— Ничего не могу поделать с твоим жутким складом ума, Гарт, — перебил Алун, улыбаясь еще шире, чем раньше. — И с твоей неспособностью замечать кого-либо, кроме себя… — Его начал разбирать смех. — Но когда ты, паршивый лекаришка из коровника, начинаешь похваляться своим моральным превосходством, — тут он затрясся от хохота, — я по крайней мере могу попросить тебя заткнуть свою болтливую пасть, пока я не запихал твои безупречные вставные зубы тебе в глотку.

Он закончил, когда они с Гартом уже обхватили друг друга руками, согнувшись пополам, и хохотали так, что того гляди лопнут; два старых приятеля, которых столько связывает, что им плевать, как посмотрят на их выходку окружающие. Чарли наблюдал за ними с неуверенной улыбкой, а Питер — безо всякого выражения.

Алун сдался первым.

— Ладно, — сказал он, шумно отдуваясь. — Пусть это будет уроком… Что? Ага, иду!

И он поспешил через зал, чтобы поздороваться с Оуэном Томасом и его женой; они только что вошли через главный вход. Там же стоял фотограф.

— Да уж, — сказал Гарт. — Вот это было представление! Язык у парня хорошо подвешен, правда? Одно удовольствие послушать. Боже правый, даже не вспомню, когда я в последний раз так смеялся!

— Как Ангарад? — спросил Чарли.

— Хорошо, спасибо, Чарли. Вполне хорошо.

— Я не понял, что он говорил про коровник, — сказал Питер, когда Гарт отошел.

— Так он же работает ветеринаром, или работал. В Кейпл-Мерериде. Больше по овцам, чем по коровам; впрочем, один хрен. Я думал, все об этом знают. Гарт не даст забыть.

— Да, я слышал. Просто иногда сразу не сообразишь, что к чему.

— Не очень-то красиво получилось, да? — заметил Чарли. — Вернее, совсем некрасиво. Странно: вроде сам хочешь все ему высказать, надеешься, что кто-нибудь это сделает, а потом, когда у кого-то хватает смелости, понимаешь, что ожидал чего-то другого. Паршивый… паршивый лекаришка из коровника, так вроде? Хм. Слишком резко, не находишь?

— Думаешь, Гарт понял?

— Вряд ли. Если бы он рассказал Ангарад, она бы поняла, да только он, наверное, с ней лет двадцать не разговаривал. Нет, если бы Гарт понял, это бы означало, что про удовольствие послушать Алуна он говорил с тонкой иронией. Ладно, никогда не угадаешь, иронизирует валлиец или нет, но чтобы Гарт Памфри так притворялся? Да ни в жизнь. Меня только задевает уверенность Алуна, что ему все сойдет с рук. Как будто…