Кингсли Эмис - Старые черти

Его выступление, казалось, полностью деморализовало всех слушателей, включая Алуна. Они молча следили за тем, как Тарк вращает глазами и склоняется над столом.

— Власть, вот в чем причина! — сообщил владелец паба громким шепотом, напоминающим рычание пумы. — Какой-нибудь мелкий чинуша отлично проводит время, сочиняя все эти бумажки, разбрасывает их по району и пытается нагнать страху на жителей. И, спрашивается, как мне поступить? Что делать?

Алун развернулся к Тарку.

— Что делать? Если вы на самом деле не знаете, то Бог в помощь. Но я скажу, чего не надо делать, — по крайней мере в следующий раз будете знать. Не надо ходить с таким видом, будто вас собираются отправить в газовую камеру, и не докучайте нам получасовыми мюзик-холльными монологами, вместо того чтобы, как все нормальные владельцы питейных заведений, брюзжать о ценах на спиртное. Ясно?

Речь Алуна не только разозлила Тарка, но и ошеломила. Дрожащей рукой он схватил бумажку, начал задавать Алуну вопросы: как он смеет, что он имеет в виду, да знает ли он, с кем разговаривает, и все в том же духе. Похоже, Тарка не интересовали ответы и он — редкий случай! — действительно не знал, что делать. В конце концов Тарк пришел в себя. Во время своего дальнейшего выступления и всего, что последовало за ним, он упрямо, почти маниакально, держал руку с вытянутым средним пальцем на уровне глаз.

— Я не обязан терпеть всякое дерьмо, — произнес Тарк с вернувшейся твердостью. — Тем более от второсортного псевдо-Бридана!

Позже Чарли не раз спрашивал себя, понимал ли Тарк в полной мере смысл своей реплики. Ухмылка Алуна не померкла от оскорбления.

— К вопросу о том, знаю ли я, с кем разговариваю. Не просто с жалким болваном, а с одним из тех идиотов, что губят Уэльс. Превращают его в балаган, место, где полно порея, лавербреда, церквей и замечательных старичков, которые разговаривают на собственном, весьма своеобразном, языке. Туристы иногда…

— Тарк, он тебя дразнит, — вмешался Гарт. — Не обращай внимания. Это шутка.

Тарк оставил его слова без внимания.

— Вон! — произнес он и указал пальцем на дверь, чтобы доказать серьезность своих намерений. — Все вон, и немедленно! Убирайтесь прочь!

— Ради Бога, Тарк, успокойся. Не знаю, что на него нашло. Лучше выпей.

— Вся ваша кодла! Начиная с вас, сквайр Уивер. Это касается и вас, профессор дешевый, чистоплюй и тупица Келлан-Дэвис. И тебя, крошка Гарт, давай пошевеливайся! И вы тоже, парочка пьянчуг! — Это довольно несправедливое определение относилось к Питеру и Чарли. — Ты тоже, Сперлинг, и вы, мистер, не знаю вашего имени. Извините, вы здесь ни при чем, сэр, но буду признателен, если вы тоже уйдете. Будьте любезны.

Гарт сделал последнюю попытку:

— Мы просто…

— Вон! Если через две минуты не уйдете, я пришлю своих ребяток, они вам покажут. И заберите свое клубное барахло, слышите! Только попробуйте что-нибудь оставить, все спалю! Я столько лет мечтал от вас избавиться, наконец-то свершилось! Ладно, я тут подумал: утром заберете свой мусор, если решите, что он того стоит. А пока двигайте отсюда! Две минуты, ясно?

Под его хмурым взглядом приятели вышли шеренгой и столпились в коридоре под унылыми старыми фотографиями, среди рваных пакетов из-под одежды или обуви. Там языки развязались.

— Весьма недостойное поведение, — сказал Малькольм. — Алун, я тебя имею в виду. Непростительное! Уж ты-то должен был знать!

— Извините, терпеть не могу позерство, — оправдывался Алун.

— Зато с другим прекрасно миришься, — заметил Питер. — Спасибо, что оставил нас без паба.

— Я поговорю завтра с Тарком, — вызвался Гарт.

— Мы пошли, — решительно объявил Арнольд Сперлинг, и они с Тони Бейнбриджем удалились; после их еще долго не видели в окрестностях «Библии». Из бара донесся взрыв смеха, и Чарли заметил, что у раздаточного окошка стоит Дорис и разглядывает их компанию сквозь поднятые очки.

— Ужасно, когда образованный человек опускается до словесной перепалки! — продолжал возмущаться Малькольм.

— Я же извинился!

— Ах да, конечно, тогда все в порядке, — проворчал Питер.

— Знаете что? — вмешался Гарт. — Расходиться еще рано, нам всем не мешало бы выпить и, как говорится, взять паузу на размышления. Может, пойдем ко мне? Здесь совсем рядом. Ангарад уехала навестить мать, — добавил он. — Ей девяносто один год.

Последовала пауза, словно все размышляли об Ангарад, а быть может, о ее матери. Наконец Алун сказал с ноткой вызова в голосе: