Шон Томас - Миллионы женщин ждут встречи с тобой

Я благополучно на нее забил и спустился в метро.

Тем не менее внутренние противоречия накапливались. Теперь я знакомился с девчонками и занимался с ними сексом лишь затем, чтобы вечером в баре повеселить друзей. Я всегда произносил одни и те же слова, делал одинаковые комплименты, зная, что они сработают. Я превратился в любовный автомат, мне было плевать на своих подружек. Плохо. Очень плохо. Моя жестокость вылилась в то, что каждый вечер я занимался любовью с разными девушками. Мне было любопытно, заметят ли они что-нибудь. Они не замечали.

Словом, я вел себя как настоящий подонок.

И однажды доигрался. Как-то вечером в баре я познакомился с обалденно красивой иранкой. Говорил с ней о том же, о чем всегда. Она попросила проводить ее домой. По дороге мы взялись за руки. Я рассказал ей свой коронный анекдот, она посмеялась и сжала мою руку. В общем, все шло нормально. Но у станции метро я вдруг ощутил странное отвращение к себе, к своим механическим и бессмысленным действиям, к этому жесткому утилитаризму. Меня даже затошнило. Я не знал, что делать. Мы гуляли, беспечно разговаривали, я пытался скрыть свои чувства и не понимал, откуда они взялись.

Когда мы подошли к дому той девушки, она явно ждала, что я ее поцелую и поднимусь к ней. Однако я просто чмокнул ее в щеку, молча развернулся и сел в автобус. Дома, лежа в одиночестве на кровати, я не мог избавиться от этой нездоровой пустоты. Всю ночь напролет я смотрел в потолок, пока первые лучи рассветного солнца не ударили в занавески.

Вот так все и кончилось. Со мной случилось что-то плохое, хорошее или странное. Время беспорядочных сексуальных связей для меня подошло к концу.

Однако стремиться к ним я не перестал. Да, полгода я не встречался с девушками в напрасной попытке найти любовь всей жизни и вырваться из водоворота случайного секса. А потом понял, что совершил роковую ошибку, отступившись от своих донжуанских способностей. Не менее роковой ошибкой с моей стороны была та иранка, которой я так и не позвонил. Решено: надо вернуть все, чем я бездумно пожертвовал.

Мы договорились встретиться в баре. Но на этот раз, после двух кружек пива, иранка подняла на меня глаза и покачала головой. Затем встала, презрительно усмехнулась и ушла. Вот так. Я был в ужасе. Я лишился своего дара. Какими бы магическими способностями я ни обладал, спустя три года разврата они улетучились. Или, по меньшей мере, потеряли силу. Я допивал пиво в одиночестве.

Но почему? Почему я вновь терпел неудачу? Почему стал мямлить и нервничать в общении с женщинами, как последний неудачник, хотя совсем недавно был на коне? Трудно сказать. Я не растолстел, не изучал валлийский. Что-то меня подвело… Уверенность. Абсолютная самонадеянность. Непоколебимая вера в то, что сегодня у меня будет секс, а если нет — плевать, будет завтра. И еще, вероятно, во мне просыпалась зачаточная, но подрывающая силы форма совести. А совесть и похоть — не лучшие друзья. Совесть превращает нас в трусов, по крайней мере, когда дело доходит до твердости рук и других частей тела. Я мечтал, чтобы мне сделали операцию по удалению совести. Однако не тут-то было.

Вот так закончилась для меня пора беспечного секса. Ну, почти закончилась. Как же я могу применить этот опыт в общении с Шалуньей? Действительно ли мы с ней на одной волне? Между первым блюдом и пудингом я судорожно размышляю на эту тему, и неожиданно, когда мы принимаемся за десерт, Шалунья сообщает, что приехала из Австралии. Акцента нет, потому что она давно живет в Лондоне, но росла и училась она в Перте.

Вот это да! И о чем я только волновался? Да она австралийка! Можно расслабиться, потому что австралийские девушки на редкость бесстыжи, пылки и легко доступны.

Знаю, знаю… Дорогие уроженки Мельбурна, прежде чем закидывать меня гневными посланиями, поймите: это не мое мнение, так считает мой доктор! Он поведал мне об австралийках как раз в конце той «горячей» поры. Вот как это было.

Я сидел за столиком в кафе и вдруг почувствовал зуд «там, внизу». Зуд не прекращался и порядком меня раздражал. Я почесался и благополучно о нем забыл.

Через несколько дней зуд усилился, а потом приобрел и вовсе устрашающие масштабы: его начали замечать другие люди, ведь теперь я засовывал руку в штаны все чаще. В кафе. В барах. В библиотеках. Обычно я так не делаю, даже в библиотеках.

Самое ужасное произошло, когда адский зуд застиг меня в автобусе. Автобус был битком забит людьми, я не мог просто взять и хорошенько почесаться. И я решил облегчить свои муки путем активного шевеления бедрами. Должно быть, при этом я заметно гримасничал. Автобус опустел подозрительно быстро. Особенно если учесть, что мы не останавливались.