Анне Рагде - Раки-отшельники

Вдруг она заплакала. Плакала, затягивалась и кашляла, по фильтру сигареты стекали сопли, никто не слышал ее в шуме дождя. С кем ей поговорить? С Маргидо? Он все равно ничем не поможет, поскольку Тур на него зол за крыс. Знал бы он еще, что все в курсе пустых бутылок. Может быть, Эрленду? А он-то чем поможет? Только будет звать ее в Копенгаген. Просить ее бежать. Легко ему предлагать.

В свинарнике она прибиралась в загончиках, пока Кай Рогер раздавал корма. Они сработались, и свиньи к ним привыкли. Кай Рогер работал помощником еще в двух свиноводческих хозяйствах, куда больших, чем Несхов.

— Если отец не сможет удобрить почвы сам, ты сможешь арендовать трактор?

— Думаю, да. А если нет, может, фирма сама этим займется. Тебе надо поступить на курсы по уходу за скотом, и трактор можешь научиться сама водить. У тебя природный талант к крестьянской работе!

Она улыбнулась:

— Спасибо за комплимент, но я так не думаю.

— Ты не знаешь, сколько здесь пробудешь? Все еще не решила?

— Нет.

Эту тему она обсуждать с Каем Рогером не хотела, но из какого-то уныния спросила:

— Этим хозяйством вообще имеет смысл заниматься?

— Не так, как им занимается твой отец. Если хочешь жить нормально. Я имею в виду экономически. Тут каменный век. Нечасто встретишь ящики для новорожденных поросят, переделанные из ящиков для динамита…

— Бедняга. Он изо всех сил старается сэкономить. А теперь они перестали получать бабушкину пенсию, осталась только дедушкина. За всю еду плачу я.

Она оперлась руками на швабру и опустила на них подбородок, рассматривая стайку поросят, которые, похрюкивая и посапывая, копошились пятачками в соломе и торфе, а хвостики так и вились в воздухе.

Кай Рогер откатил тележку с кормом к следующему загончику.

— Ты здесь следующая, — сказал он.

— Не говори так. Мне невыносимо об этом думать.

— Но ты единственная, ты же рассказывала, что у его братьев нет детей, и ты единственный ребенок в семье.

— Все немного сложнее.

— Какие тут сложности? Ты единственная.

— У меня собственная жизнь. В Осло.

— Сейчас так не скажешь.

— И отец может еще долго работать.

— А потом?

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложила она.

— Может, как-нибудь съездим вечером после работы поесть пиццу?

— Ты меня приглашаешь? — сказала она, засмеялась и снова принялась энергично подметать проход.

— Да.

— Я расхаживаю здесь в грязном комбинезоне и чувствую, будто меня пожевали и снова выплюнули…

— Прямо так?

— Я — не самая лучшая компания. Ни для кого в данный момент.

— Тебе надо периодически уезжать с хутора, — сказал он.

— Я езжу за покупками. По каким-то делам в город.

— Ты же понимаешь, о чем я, Турюнн.

— У меня есть бутылка коньяка в комнате и стакан. Иногда я выпиваю немного коньяка, курю, смотрю на фьорд. И много читаю. Вот сейчас, например, про английского ветеринара Джеймса Херриота, слышал о таком?

— Кажется, да. Но все это останется при тебе, если ты даже выберешься со мной поесть пиццы.

— Посмотрим.

Отец сидел в кабинете, когда она вернулась. Он сидел, извернувшись, чтобы нога лежала прямо. Она встала в дверях и смотрела на него, думала, что надо бы его больше жалеть, он поднял взгляд, глаза их встретились на секунду, а потом он снова их опустил. Она скучала по нему, скучала по прежнему независимому фермеру, который знал, о чем думает каждая свинья в каждую секунду, который так самозабвенно смеялся над операциями на морских свинках и над людьми, которые держат дома хорьков.

— Как дела с декларацией? — спросила она.

— Плохо.

— Хочешь узнать, что было в свинарнике?

— Нет. Если все было в порядке.

— Да, все в порядке, — ответила она. — Я приму душ и лягу почитать у себя. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет.

— Ничего не надо принести из твоей комнаты?

— Что, например? — сказал он.

Она хотела спросить, не принести ли ему что-нибудь почитать, например, из ящика в ночном столике, но перехватила его взгляд и промолчала.

— Не знаю. Тогда спокойной ночи.

Она сидела на кровати и смотрела на белый прямоугольник на обоях оставшийся от плаката с Дэвидом Боуи. Дождь стучал в окно. Она налила немного коньяка в стакан, выпила. Как-нибудь надо будет не забыть купить сюда радио, сделать комнату чуть уютнее.

А завтра она начнет разбирать дровяной сарай, наводить порядок в инструментах. С этим она должна справиться. Лишь бы нога у отца прошла, тогда все будет хорошо.