Анне Рагде - Раки-отшельники

— Всем хватит! — как обычно, выкрикнул он. И поросята завиляли хвостиками ему навстречу, свиноматки захрюкали с причмокиванием, далее кормящие свиньи запрыгали вокруг, участвуя во всеобщем веселье. Все радовались, кроме самого Тура.

Такой начался беспорядок! Наступят на этом хуторе в кои-то веки спокойные времена? Пусть Турюнн только позвонит, когда он вернется домой выпить теплого кофе и немного отдохнуть! Она узнает, что она здесь устроила.

Вообще-то он хотел еще и кошку, но тут вмешался директор магазина Поульсен. Он был против рыдающих детишек у своей витрины. А что касается мышей, пусть будут полевые коричневые, как он говорил, а не белые. «Надо знать границы, коли дело касается чучел домашних животных», — говорил Поульсен.

Эрленд привез с собой из конторы двух ассистентов, и они работали днем и ночью. Вся сцена была выстроена на подмостках, поставленных на маленькие резиновые колесики. Когда все будет готово, останется только закатить его в витрину, затянутую пока серой бумагой. Он уже довел таксидермиста до белого каления, требуя вставить животным новые глаза. Те, что тот вставил вначале овцам, козе и лошади, напомнили Эрленду старые фильмы Иво Каприно [2] Норвежский режиссёр-мультипликатор. .

Витрина получалась просто гениальной, стопроцентной копией фотографии, которую он обнаружил в книжке о сельской жизни начала прошлого века. Эрленд просидел много дней подряд в библиотеке за томами, которые несчастный библиотекарь помогал ему отыскивать один за другим, и каждый раз надеялся, что вот это, наконец, то, что надо. Он листал, листал и вот, нашел. Балки, пол, свет сквозь дощатую дверь, скрученная в снопы солома, инструменты и торчащая лошадиная голова. Остальных животных он добавил сам. Коза в загончике с лукавым взглядом из-под черной челки и овца с двумя ягнятами. Плюс мыши.

Пять коричневых мышей, словно игравших друг с другом, в углу за соломой, невидимые детям в одежде от «Бенеттон». Дети, разумеется, были манекенами, а не чучелами, манекены в бенеттоновской одежде. Они не просто стояли, демонстрируя одежду. Один держал кувшин с молоком, другой — лопату, третий гладил козу, а четвертый протянул руку к лошади. На полу сидела девочка, держа во рту соломинку, приклеенную суперклеем.

Вершиной композиции могла бы стать кошка, лежащая по другую сторону от соломы, прислушиваясь к мышиной возне, но кошки не было. Пожалуй, лучше всего удалась лошадиная голова, особенно выражение на ее морде, которое в конце концов удалось таксидермисту, будто она добродушно ржет, радуясь детишкам! Поульсен был вне себя от восторга, когда витрина начала приобретать законченный вид. Когда ассистенты изготовили стены и пол под тщательным руководством Эрленда. Материалы они доставали на заброшенном хуторе. Настоящие старые доски — с царапинами, зарубками и червоточинами. Они положили снопы и насыпали соломы на пол, развесили на стенах старинную упряжь. Освещение Эрленд выставил сам, работа была ужас какая кропотливая — имитировать солнечный свет, пробивающийся сквозь редкие доски в двери, и при этом ярко осветить всю витрину.

— Одежда должна быть в центре, — сказал Поульсен.

— Ошибаетесь, дорогуша, — возразил Эрленд. — В центре должно быть общее переживание ностальгического счастья.

— Однако не стоит изображать из себя Лору Эшли [3] Английский модельер, специализировавшаяся на одежде в классическом и фольклорном стиле. Пик популярности марки — 70–80-е гг. , — заметил Поульсен.

— Не беспокойтесь! Витрина будет привлекать внимание, а вместе с витриной и одежда.

— Лишь бы на нас не насело общество защиты животных.

— Все лицензии в полном порядке, бюро об этом позаботилось. Животные куплены и оплачены, а также бережно и заботливо умерщвлены. К тому же крестьянин — их прежний хозяин — знал, на что они пойдут. Эх, если бы у нас была еще и кошка…

— И думать забудьте, — бросил Поульсен.

— Да вообще-то я и так о кошках не думаю, — ответил Эрленд.

— Лишь бы только никто не узнал лошадь. Она откуда?

— Это скаковая лошадь из Южной Ютландии, которая во время одного из забегов повредила ногу. У нее было четыре хозяина, которые на ней отлично заработали. Если кто-нибудь из них и разразится рыданиями перед витриной, то только потому, что они в лице этой лошади потеряли дойную корову.

Наутро, когда серую бумагу сорвали, а окно аккуратно отремонтировали, Эрленд руководил установкой витрины с огромным удовлетворением и невероятным возбуждением.