Сара Груэн - Уроки верховой езды

Я всерьез подумываю, а не оставить ли лошадей на пастбищах, пока не прибудут опилки от нашего обычного поставщика, но это кажется нереальным. Люди приезжают на занятия — и что же, в поле их отправлять ловить коней для урока? Стоит жара, все начнут жаловаться, а я после истории с Берманами очень трепетно забочусь о клиентах…

Наверное, если пораскинуть мозгами, мы могли бы отвести пять денников — и каждый день ставить туда лошадей на смену. Но от одной мысли о том, как все это организовать, у меня начинает болеть голова.

Я говорю конюхам, чтобы при уборке не выскребали из денников всю подстилку, а только запачканные места… и вижу, как качает головой Пи-Джей. Нет, он не то чтобы возмущен, его вид гласит скорее: «Господи, до чего довела!»

Я притворяюсь, будто ничего не заметила, и удаляюсь в офис — проверить соглашения с теми, кто заказывал особую подстилку для своих лошадей. Потом отпускаю по третьему мешку в их денники. Еще не хватало, чтобы от нас последние клиенты разбежались!

Вскоре после полудня прибывает большой фургон с сеном. Древняя развалюха, в высоту больше, чем в ширину, каким-то чудом не опрокидывается на повороте. Когда этот рыдван проползает мимо дома, мое сердце отчаянно бьется и я только молюсь: «Боженька, сделай так, чтобы Мутти не видела. Боженька, ну пускай она там чем-нибудь занимается и не смотрит в окно…»

Их кровопийца-хозяин сам не явился, но я все равно ворчу, в особенности когда доходит до вручения чека. Если повезет, его люди вернутся к нему и расскажут, как «порадовала» последнего клиента грабительская сделка. Хотя, конечно, он, скорей всего, отмахнется. Ему все равно.

Ну а у меня на душе кошки скребут. Денежки наши тают, точно мороженое под солнцем.

Я сама себя наказываю за то, что сорвалась на подручных кровопийцы. Помогаю загружать сено на чердак.

Работа нудная и тяжелая. Битых три часа мы совершаем одни и те же движения. Мануэль перебрасывает кипу Фернандо, тот — мне. Я закидываю ее на конвейер, а наверху кипу принимает Луис. Он швыряет ее Пи-Джею, Пи-Джей — Карлосу, ну а тот с помощниками все укладывает на хранение.

Раз за разом я нагибаюсь, просовываю пальцы под веревку, выпрямляюсь, бросаю колючую тяжелую кипу… И все это — на беспощадной жаре, под обжигающим солнцем. Уже через двадцать минут сенная труха набивается мне в волосы, в ноздри и, что самое скверное, в лифчик. Руки болят, я вся в поту, и пахнет от меня далеко не фиалками…

Мы трудимся молча. Ну и хорошо. Цифра, которую пришлось указать на чеке, ввергла меня в отчаяние. Теперь я пользуюсь возможностью разработать план боевых действий.

Я буду осторожной и бережливой. Я на время откажусь от патентованного глистогонного. Я велю расковать задние копыта всем школьным лошадям. А там подвалят задатки от новых клиентов. Плюс фокус с кредитками, который я придумала накануне… Тогда, может быть, ко времени выплаты налогов наше положение хоть немного выправится. Вот бы как раз тогда Мутти выбрала момент проверить, как идут дела в «Датском королевстве»…

Вечером лошади приходят в необъяснимое возбуждение. Задрав хвосты, поднимая густую пыль, они галопом носятся по выгулам. Земля твердая и сухая, так что скоро все затягивает непроницаемая пелена. Туча получается впечатляющая, все останавливаются поглазеть.

Я понятия не имею, что могло их встревожить. Ветер? Или резкая смена иерархических отношений в табуне после того, как оттуда забрали лошадей Берманов? А может, одна какая-нибудь испугалась неизвестно чего, а у остальных сработал стадный инстинкт?..

Как бы то ни было, оба табуна так носятся по загонам, что у меня дух захватывает, когда они приближаются к забору. Я успеваю навоображать себе сломанные доски и острые щепки, вонзающиеся в тела лошадей. Однако табун всякий раз меняет направление — весь целиком, словно стая птиц.

Гарру не миновало общее помешательство, хотя от табуна меринов его отделяет прочная изгородь. Он галопом пролетает из конца в конец своего загона, останавливается так резко, что едва не садится на задние ноги. Развернувшись, он рысит вдоль забора и ржет, обращаясь к табуну на той стороне. Он высоко несет хвост — в точности как Гарри когда-то. В эти мгновения он так похож на него, что у меня сердце замирает. Мне уже доводилось видеть, как он паникует, как в страхе взвивается на дыбы, пытаясь удрать…

Но таких движений, как сейчас, он пока еще не показывал.