Дмитрий Тростников - Знаменитость

— Санчес! Не строй из себя Че Гевару! Ты все равно не тянешь… — с неподражаемой долей презрительного превосходства ответила Маша. — Проводи к Борису, там разберемся. Я по делу, — отрезала Маша. — Не поведешь — сами найдем!

Судя по дыханию, этот тип мысленно обозвал ее сукой или еще как-то. Но промолчал, видимо, почувствовав, что выпускать мелкую злость наружу безнаказанно ему больше не дадут.

— С завязанными глазами их поведу! — выставил условие он, вытаскивая из кармана длиннющий эластичный бинт, которыми спортсмены перематывают травмированные коленки.

— Прикинь, Серега, московские нравы! Но пасаран! Они не пройдут! — расхохотался Алеша Козырный. — Надо Василичу подсказать — у нас всем глаза завязывать, кто на запись случайно попадает — никогда больше не спалимся!..

Он без возражений позволил негостеприимному привратнику затянуть узел у себя на затылке. Я почувствовал, что дурацкое приключение уже веселит певца.

Дальше пришлось шагать наугад, неуверенно ставя ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. В кромешной тьме был слышен только шаркающий звук наших осторожных шагов. Вслепую, по каким-то коридорам, поворачивая то направо, то налево. Впрочем, был в этой истории один плюс. Моим поводырем была Маша Старкова. В сумраке заколоченного особняка с завязанными глазами я понял, что ощущают слепые. Когда нет зрения — обостряются все другие чувства. Поэтому, стискивая мягкую руку чуть выше локтя, я ощущал, какая шелковистая у нее кожа. А еще мое обоняние различало еле слышный запах пряных духов. И все это вместе — получились довольно волнительные ощущения!

Поэтому, чтобы не увлечься чересчур и думать о деле, я спросил Старкову:

— А кто такой этот Борис?

— Это бог! — восторженно отозвался придурок с козлиной бородкой.

— Это очень хороший композитор и поэт, — вполголоса пояснила Старкова. — Непризнанный, конечно. Рок-музыкант, лидер группы «Паноптикум», к ним мы сейчас идем.

— А зачем этот цирк? Глаза завязанные? — поинтересовался я. — Понимаю, нужна конспирация, когда Алеша блатные песни поет. А тут-то что?

— Рок-музыку КГБ еще сильнее в подполье загоняет, — убежденно заявила Старкова.

— Так ты этого самого бога из дома выставила?! — хохотнул впереди Алеша Козырный.

Даже не видя Машу, я почувствовал, как она злится. Но тут Алеша обо что-то споткнулся, не удержался на ногах. Вокруг все загремело, что-то тяжелое полетело на пол. Я сорвал с глаз дурацкую повязку, силясь разглядеть, где я и что происходит.

— Я же сказал, чтобы никакого шума! Запись идет! — громко возмутился переполненный властной злостью новый мужской голос.

Мои глаза постепенно начали различать, что мы уже пришли. В полутемной комнате горело несколько свечей. Их света было явно недостаточно, и низкий потолок терялся в полумгле. Стены были изрисованы какими-то странными граффити. Один угол помещения был полностью заставлен пустыми бутылками, в основном, из-под портвейна и других крепленых вин.

Впрочем, пустые бутылки громоздились не только на полу. Часть их выстроилась на полках старенькой этажерки при входе в комнату. Именно за нее пытался ухватиться Алеша, споткнувшийся о порог. Точнее, он лихорадочно хватался за воздух и за все, что могло попасться на расстоянии вытянутых рук. Попалась эта самая этажерка. Хлипкая деревянная конструкция не выдержала такого мощного толчка, и бутылки посыпались на пол. Именно этот оглушительный грохот и спугнул всех, и вызвал гнев хозяина территории.

Сам он сидел на корточках перед небольшим столиком. Первой бросалась в глаза огромная цветная татуировка, спускавшаяся по его руке от плеча до локтя. Безрукавый кожаный жилет, одетый прямо на голый торс, не скрывал волосатую грудь. Длинные волосы висели ниже плеч, частично закрывая лицо, так, что сначала я не разглядел глаз этого гуру.

— Я же просил тишины! — властно приказал он еще раз. — Со мной интервью записывают…

И действительно, на низком столике перед этим заросшим бугаем, на маленькой подставочке стоял обычный микрофончик, шнурок от которого был подсоединен к миниатюрному кассетному магнитофону. А спиной к нам на пустом ящике из-под стеклотары сидел кто-то очень коротко подстриженный. Этот зябкий череп покрывал ежик коротюсеньких волосиков длиной не больше полсантиметра. И только по трогательной худенькой шее становилось понятно, что спиной к нам сидит девушка, только подстрижена она вот так экстравагантно.