Дмитрий Тростников - Знаменитость

И пока Валет призадумался, я тоже взял паузу, специально отвернувшись на звук оркестра, начавшего вступление. И замер, пораженный. В тот вечер Ева Томашевская, царившая на эстраде, была немыслимо хороша. Рыжие кудри, стиснутые заколкой, упрямо не желали томиться в заточении, одна прядка все время сваливалась ей на бровь, и певица отправляла ее обратно грациозным движением тонкой руки. Точеная фигурка угадывалась под легким платьем из алого шелка, простроченного какими-то блестками. Кстати, такие же блестки сверкали и в ее волосах… Стоило увидеть ее на эстраде — и я погиб! Совсем пропал!

— Где-то на белом свете! Там, где всегда мороз! — запела Ева. А я сидел, онемевший, слабо соображая, как в таком миниатюрном теле может скрываться такой пьянящий голос! Мурашки побежали по коже. — Трутся спиной медведи о земную ось!.. — Я даже представить себе не мог, что тогда ей уже исполнилось тридцать. Выглядела Ева Томашевская, словно школьница.

— Зря пялишься. Не твоего полета птичка, — не одобрил моего взгляда Валет. — За то, чтобы наши желания всегда соответствовали нашим возможностям! — предложил он издевательский тост, разлив водку по рюмкам.

— Не желаете приобрести букет для дамы? — раздался над моим ухом скорбный голос.

Рядом с нашим столиком, как из-под земли, возникла седенькая старушка, аккуратным видом похожая на пожилую учительницу на пенсии. Где-то за ее плечом маячил и наш официант, это я отметил периферийным зрением. В корзиночке у старушки покоились вялые пучки чайных роз, выращенных на подоконнике.

— Двадцать пять рубликов, — тем же скорбным тоном промолвила бабуля.

— Скока-скока?!! — возмутился Витька Зяблицкий, который успел слегка сомлеть от выпитой водки. — Это же пять бутылок водки!

Я уже собрался отказать хищной тихушнице, но передумал. Все-таки Валет зацепил меня своим снисходительным тоном. Было бы слишком паршиво не принять такой вызов. Когда карманы набиты деньгами, а настроение великолепное после одержанной победы.

Дальше начался чистый экспромт. Отсчитав старушке червонцы, я через секунду с цветами в руках оказался подле Евы.

— Хотите, чтобы я спела песню, молодой человек? — своим неповторимым голосом с хрипотцой спросила Томашевская. — Как зовут молодого гусара? — поинтересовалась она, поднеся букет к самому лицу и не сводя с меня ласковых глаз.

— Сергей, — ответил я.

— А эта песня исполняется для Сергея! — объявил на весь зал клавишник.

Я вернулся, не глядя на примолкшего от зависти Валета. И вечер помчался, как на крыльях. Ева пела, мы праздновали свою первую удачную сделку. Посетители ресторана — а «Поганка» была в тот вечер набита под завязку — шумели все громче. И наступил момент, когда Ева спустилась за боковой столик, самый близкий к эстраде, накрытый для музыкантов, и закурила — у нее начался короткий перерыв. А оркестр заиграл медленное танго.

— Кавалеры приглашают дам! — объявил пианист.

Десять шагов до ее столика я молился, чтобы никто из подвыпивших гуляк не рискнул пригласить Еву раньше меня. Но в тот вечер мне фартило. И уже через минуту, от волнения мучаясь одышкой, я обнимал Томашевскую в медленном танце. И смотрел в ее невероятные искрящиеся глаза.

Девушки-ровесницы на меня заглядывались всегда. Не то чтобы я был шибкий красавец или завзятый балагур. Так, средней внешности, но крепкого телосложения. Стригся коротко, одевался просто. Но что-то девушки во мне находили. Обычные девушки. С ними я был в себе уверен. Но ведь Ева была звездой! С такой женщиной я впервые находился рядом.

— Знаете, Сергей, — первой заговорила она. — С вами так приятно просто молчать… Если бы вы знали, как я устала от болтливых и самовлюбленных ухажеров… А в вас чувствуется какая-то надежность…

Ее ладонь скользнула вдоль моего плеча к шее. Она поворошила тонкими пальчиками ежик моих волос на затылке. Вдоль позвоночника сразу побежали мурашки. А еще мои ноздри вдыхали сильный аромат ее пряных духов.

Музыка кончилась, оркестранты взяли перерыв. А я рискнул пригласить Еву за наш столик. И она согласилась!

— Гриша! Солнышко! — попросила она официанта, который уже был тут как тут. — Пожалуйста, принеси шампанского. Возьми из директорского запаса. Мое любимое, тбилисского разлива. И еще икры хочется. К шампанскому ведь подают черную икру?..

— Ева, голубушка, но это же двойной тариф!? — как бы переживая, развел руками официант.

— Ерунда, несите! — велел я.