Рейчел Сейфферт - Темная комната

Она задувает свечу и засыпает прямо за столом. Ей снова снятся американцы. Она видит, как солдаты съедают весь хлеб, остальное бросают в джип. На этот раз Петера они не трогают, но ей нечем его кормить. Он худенький, аж светится у нее на руках. Она осторожно кладет его на землю, рядом с другими детьми. Все они почему-то голые. Кости хрупкие, как птичьи крылья.

Дети бредут устало и покорно. Лоре приходится решать, в какую сторону им идти с утра, куда сворачивать на развилке, где ночевать, когда есть. Пока Лора думает, дети стоят и молча ждут. Идут вперед, когда Лора им скажет, останавливаются тоже, когда она скажет. Один только Петер плачет и смеется, когда ему вздумается.

Где только им не приходится спать. И в амбарах, и в пристройках, и на сеновалах. Когда с разрешения хозяев, а когда и так. Лора пытается следить за чистотой: оттирает травой грязь с ботинок, стирает без мыла одежду в холодной воде, лечит мозоли, подкладывает листья в ботинки, заглушает боль бодрыми песнями. Всякий раз, когда они останавливаются, Лора перебирает вещи: по-новому распределяет вес, одежду и все остальное. В пути то и дело щупает карман на фартуке, проверяет, целы ли деньги, на месте ли мамины драгоценности.

Уже вечер. Весь день близнецы расспрашивали Лору о войне. Правда, что она кончилась? Нас правда победили? Почему? Лора пробует объяснить, но ее недомолвки лишь порождают новые вопросы, и вконец измученной Лоре приходится угомонить детей. Лизель плачет, братья тоже устали, Йохан хмурится, а Юри зевает.

– Лора, у нас есть еще еда? Мы голодные.

– Есть хлеб, но это на утро.

– Ну пожалуйста!

– Нет.

Лизель спрашивает, где сейчас фати, и Лора ей говорит, что фати едет в Гамбург. Когда они туда доберутся, он будет уже у ома. Лора лжет, не задумываясь, и сама себе поражается. Мальчики ложатся, сворачиваются под одеялами, но Лизель теперь не до сна. Слезы у нее уже высохли, и она повеселела. Теперь осаждает Лору вопросами о фати.

– Ложись, Лизель.

– Лора!

– Лизель, я устала. Я не шучу.

Сестра снова плачет, но Лора не обращает на нее внимания. Лизель скоро засыпает, накрывшись с головой одеялом; мальчики, прижавшись друг к другу, закутались в пальто; Петер затих в коляске.

Лора просыпается, потому что ей снится мутти. Обручальное кольцо лежит на дне речки, и мать не желает на нее смотреть. Она плачет, надевает пальто и уходит, хлопая дверью. Лора зарывается в жесткие складки плаща, но глаза не слушаются ее, и сон не идет, в животе все оцепенело. Она не может дать ответ на все вопросы, но и молчать тоже больше не может.

Днем Лизель тошнит три или четыре раза. Всякий раз они останавливаются передохнуть и напоить ее водой. Вперед они двигаются медленно. Минуют какую-то деревню. Церковный шпиль еще виднеется за Лориным плечом. А Лизель становится совсем плохо. Она дрожит и, несмотря на припекающее солнце, жалуется, что холодно. Впереди лес. Лора решает сделать привал.

У опушки близнецы находят полянку. Дети расстилают свои плащи и выбирают место для костра, Лора укутывает Лизель в одеяла, и та забывается сном. Близнецы приносят дрова на растопку, но никак не могут развести огонь. Лора раздает всем оставшиеся с завтрака яблоки. Сегодня их ужин – сырая картошка. Лизель просыпается в сумерках и начинает плакать, что не хочет оставаться на ночь в лесу. Петер тоже плачет и выплевывает куски картошки, разжеванные для него Лорой. Йохан наблюдает за ней в полутьме.

– Мы можем вернуться в ту деревню.

– И остановиться в гостинице?

– А мы попросим. Постучимся с дверь и попросим ночлега.

– У тебя в фартуке есть деньги, Лора.

– Они нам нужны на еду.

– Но ведь ты говорила, что мутти оставила нам деньги на билеты на поезд. А раз мы идем пешком, то должны же остаться деньги.

– Это же час пути! Идти назад – глупо.

– Пожалуйста, Лора.

В синих вечерних сумерках шуршит их шепот. Вековые деревья безмолвно высятся над их головами. Йохан и Юри помогают Лоре сворачивать плащи и складывать вещи в коляску.

Деревенские улочки пусты. Каждая из них ведет к своему дому. В этой компании слишком много ртов. Какой-то старик угощает их кислым молоком и выменивает у них картошку на яйца. На главной площади, возле церкви, Лизель снова разревелась. Юри приносит ей воды из колодца, а Йохан обнаруживает, что церковь открыта.

Внутри просторно и сумрачно, пахнет сыростью и пылью. Пока Лора выкладывает сумки, ребята ищут место, где можно получше устроиться.