Дорис Лессинг - Сириус экспериментирует

Передо мной был Клорати. Я поняла это, еще не видя его лица, — один лишь силуэт, освещенный со спины. Но он стал другим. Новый облик, который этот человек для себя выбрал, очень напоминал прежний. Должно быть, неплохо, подумала я, быть сильным и здоровым мужчиной, который без труда приспосабливается к условиям жизни на любой планете, находит общий язык с любыми видами и одновременно не бросается в глаза. В этом смысле моя внешность была куда менее удачной: она привлекала слишком много внимания и часто причиняла мне неудобства.

Я хорошо изучила канопианские методы омоложения и смены тела. На анализ этой проблемы у меня ушло немало времени. Должна сказать, что мы, сириане, неплохо владеем подобными технологиями.

Нет ничего, что мы не знали бы о замене тел и протезировании. Мы можем заменять любые части тела по мере их износа. Едва ли в моем организме остался хоть кусочек плоти, которая была Амбиен Второй в эпоху, предшествующую Катастрофе, не говоря уже о периоде, который канопианцы называют Первым Временем. Содержимое моих сосудов тоже заменялось многократно. Однако такие трансплантации и трансфузии требуют времени и терпения. Кто-то сейчас наверняка вспомнит о том, что огромное количество блестящих специалистов сидит без работы, оставаясь невостребованными. Но этот вопрос вновь возвращает нас к экзистенциальной проблеме. Если бы, отвечая на него, мы сделали своим приоритетом приобретение знаний, было бы вполне логичным взять на вооружение канопианские методы сохранения личности. Как просто «умереть», а потом обзавестись новой физической оболочкой. Это позволяет избежать утомительного периода младенчества и детства — канопианцы научились обходиться без него. Вдумчивое, педантичное отношение к изношенной физической оболочке, характерное для Канопуса, могло бы радикально изменить наш облик. В то время как мы латаем собственное тело, меняя износившиеся органы, они просто отбрасывают отработавшее свой срок тело и без всяких хлопот и сантиментов обзаводятся новым.

С момента нашей последней встречи Клорати успел сменить три тела. Он сказал мне, что Назар сейчас живет на нашем Первом Южном Континенте в облике темнокожего охотника, который обучает аборигенов строить отношения с «Великим Духом».

В тоне Клорати я почувствовала укор. Он упрекал нас в халатном отношении к своим обязанностям. Мы махнули на ПЮК рукой.

Поэтому с первых минут между нами возникла некоторая напряженность.

Я пробыла с Клорати пятьдесят Р-лет и, подводя итоги нашего общения, могу сказать: он хотел, чтобы я по-новому взглянула на использование Роанды Сириусом, и не жалел для этого сил. Я сразу поняла, что, если Канопус поручил Клорати, одному из высших должностных лиц Колониальной Службы, опекать меня на протяжении столь длительного времени, он считает это делом чрезвычайной важности. Разумеется, я не обманывалась, считая это личной инициативой Клорати. За ним, как всегда, стоял Канопус. Я понимала, что оказалась в уже знакомой ситуации. Назар… Клорати… какие бы имена они ни выбирали, какой бы облик ни принимали, они становились — и с этим мне приходилось смириться — моими наставниками.

Мы с Клорати сидели в просторной уютной комнате, любуясь пейзажами, которые открывались из окон, и разговаривали.

В лучшие времена, когда Роанда была для меня почти родным домом, отсюда, из предгорий, была видна саванна — светлые леса перемежались с долинами и лугами, покрытыми сочной травой. Теперь все изменилось. Здесь вырос тропический лес. Резкие изменения климата привели к появлению огромных рек, и их многочисленные притоки журчали под пологом листвы, такой густой, что порой она превращалась в непроницаемую завесу. Мы смотрели на разросшийся лес, огромные, сочные листья, пышные кроны деревьев, которые блестели под ослепительно ярким, обжигающим солнцем. От природы былых времен, которая освежала и давала силы, не осталось и следа.

Теперь на этом континенте ждать хороших новостей не приходилось. Клорати зорко следил, чтобы я внимательно слушала его, давая понять, что это — моя обязанность. Он явно готовил меня к чему-то, и я внимала ему, стараясь не упустить ни крупицы истины. Лишь изредка я отворачивалась к окну и смотрела на зелень, окутанную горячими испарениями, и землю, пропитанную влагой теплых дождей, но по большей части я не сводила глаз с Клорати. Умение этого человека заставить прислушиваться к его советам при полном отсутствии авторитарности не переставало удивлять меня.