Барщевскнй Михаил - Автор тот же

Без лишних разговоров, ну, разумеется, не без бутылки коньяка и французских духов для молодой жены, направление было оформлено. На филфаке замдекана предложила Лене пойти на кафедру общего языкознания. На вопрос Вадима, а с чем это едят, Лена, сказала: „М-ммм, это, ну, как тебе объяснить? Язык как… Ну, словом, общие правила коммуникативного общения!“ — „Что?!! — Вадим аж ахнул от образованности жены. — А что сие означает?“ Лена решила отомстить: „А вот закончу аспирантуру, разберусь, тогда объясню!“

Заведующий кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания профессор Смоленский Владимир Юрьевич личностью был на факультете заметной.

Во-первых, он любил женщин. Во-вторых, женщины любили его. Кроме того, одним из факультативов, а он их вел множество, была риторика. Причем Владимир Юрьевич всегда подчеркивал, что риторика — это не есть ораторское мастерство. Правда, в чем разница, он новичкам не объяснял. Говорил: „Прослушаете факультатив — поймете, если не совсем тупые“. Прослушавшие не понимали, но спрашивать было как-то неловко. Правда, один аспирант, говорят, спросил. Смоленский изумленно поднял брови и ответствовал: „Ну, ты даешь!“ Развернулся обиженно и зашагал прочь.

Филологи, специалисты в области сравнительного языкознания, считали его прекрасным китаистом. Поскольку в их предмете он был так себе. А вот китаисты были уверены, что хоть в китайском он не ахти, зато в компаративистике — дока!

На самом же деле, невзирая на ироничность коллег, Смоленский был человеком невероятно широкой эрудиции. Он легко мог ввязаться в научный спор с историком Древнего Рима или средневековой Руси, мог часами рассказывать о великих географических открытиях. Когда они познакомились с Вадимом, того поразила юридическая осведомленность профессора. Все знали, что Смоленский еще и плотничал помаленьку у себя в сарайчике на садовом участке. И естественно, мастерил скульптурки из корней. А кто из людей этого круга их тогда не делал?

Когда Лена сообщила Вадиму, что возглавляет кафедру некий профессор Смоленский, Вадим попросил его описать. Просьба была как минимум преждевременной, чтобы не сказать глупой, хотя бы уже потому, что Лена того еще и в глаза не видела. А объяснялась она не тем, что Вадим знал многих профессоров филфака, а тем, что хорошо помнил одного.

Было это, когда Вадим учился еще на первом курсе. Одна из девочек его школьной компании, с которой у него был конфетно-букетный роман, поступила на филфак. Иногда, если выдавалась днем свободная минута, Вадим заходил на факультет. Поскольку на курсе из двухсот человек, по свидетельству студенток, учились „8 мальчиков, да и те занимались лечебной физкультурой“, гостям мужского пола там были рады. Не зря филфак называли „факультетом невест“. Там паслись целые табуны пришлых жеребцов, и не безуспешно.

Как-то раз на зануднейшей лекции, кажется, по фольклористике дедуля с седой профессорской бородкой, не отрываясь от записей, что-то монотонно бубнил себе под нос. Залетные донжуаны кокетничали с девчонками/Несколько синечулочных девочек, все как на подбор в очках, сидели за столами вблизи кафедры и бодро строчили конспекты. А чем еще было заниматься, если к ним на лекцию-свидание никто не пришел?! И вдруг в наступившей полной тишине все стали спрашивать друг друга: „Что он сказал? Вы не расслышали?“ А дедушка-профессор, пробубнив потрясший аудиторию стишок, продолжал тихо объяснять, что частушки состоят из двух разделов. Первого, где две строчки задают размер и рифму. И второго — двух строчек, и составляющих собственно смысловую и целевую направленность частушки. Привел пример:

Услышав, а точнее, недослышав первый шедевр, в котором „боковым слухом“ студенты выхватили столь же выразительный образ, теперь они замерли. Во вновь наступившей гробовой тишине дедушка, пожалуй, еще тише продолжил:

— А вот еще один пример:

Не обращая никакого внимания на поднявшийся в аудитории шум и хохот, профессор, не меняя регистра, вел слушателей дальше к истокам народного творчества. Девочка Вадима сняла его руку со своей коленки: „Погоди! Не мешай. Интересно!“ Вадим был согласен, что такие „залеты“ на лекции интереснее даже девичьей коленки, и вместе со всеми переключил внимание на преподавателя. Других профессоров филфака Вадим не запомнил — они от коленок не отвлекали, потому и поинтересовался теперь, как выглядит Смоленский. Хотя и понимал прекрасно, что тот никак не мог читать лекции по фольклору, но… На всякий случай.