Барщевскнй Михаил - Автор тот же

Через час Феликс сам перезвонил Осипову. Благо было это второго января, в выходной, и Вадим с Леной и Машкой сидели дома. Трескучий мороз на улице никак не манил на свежий воздух. Да и дел домашних накопилась тьма-тьмущая.

— Вадим, а вы не согласились бы навестить умирающего заведующего? — с некоей игривостью в голосе спросил Феликс.

— Умирающего — нет, а вас — да, — в тон ему ответил Вадим. — Только если заведусь.

— А вы еще на „Москвиче“ мучитесь? Да продайте вы этот „Набор „Умелые руки“. Слышали такое прозвище „Москвича“? — Феликс явно был настроен хохмить по любому поводу.

— Нет, я слышал другое название — „Конструктор „Сделай сам!“, — поддержал тон разговора Вадим.

— Кстати, мне рассказывали, что у вас якобы всегда есть свежий анекдот на любую тему по выбору собеседника. Если это правда, расскажите на автомобильную. Или вы просто хвастались? — продолжал веселиться Феликс.

— Я так понимаю, что с информацией у нас все в порядке, — отозвался Вадим. — Есть один. Стоит мужик под деревом, а на дереве „Запорожец“ висит. Мужик чешет затылок и говорит: „Нет, ну то, что ты машина плохая, я знал. Но что собак боишься?!“

Феликс как-то даже по-детски расхохотался и сказал: „Ну хорошо, оправданы! Приезжайте“.

Феликсу легко было сказать „приезжайте“. А для Вадима это означало целый процесс. Причем далеко не самый приятный. Проблема коренилась в том, что ездил Вадим все еще на четыреста восьмом „Москвиче“. А эта машина после минус десяти заводилась через два раза на третий. При этом аккумулятор разряжался моментально, и, значит, если с первых трех тычков мотор не заработал, пиши пропало, надо было просить кого-то из соседей таскать тебя на тросе. Но Вадим был человеком очень рациональным, полагаться на удачу не привык И придумал он себе „головную боль“. В систему охлаждения двигателя заливал Осипов не антифриз и не тосол, а простую воду из-под крана. Мороки, конечно, прибавилось. Вечером надо было залезть под капот, открыть два краника и воду спустить. Утром — залить. Где бы Вадим ни находился, но при морозе за минус пять каждые два-три часа, в зависимости от температуры, приходилось выбегать на улицу и прогревать двигатель. Зато заводилась машина всегда с первой попытки. Утром, правда, уходило на это минут двадцать. Сначала надо было в первый раз выйти на улицу с двумя ведрами горячей воды и залить ее в соответствующую дырку, не закрывая при этом краник выпуска. Вода пробегала по трубкам, согревала замерзший металл и стекала на землю. Второй выход с еще двумя ведрами позволял заполнить систему охлаждения и завести машину. Конечно, заводилась она легко — а почему нет, двигатель-то уже теплый. Ну а теперь следовало бегом вернуться домой, отмыть руки от масла и бензина, переодеться и, пока машина не остыла, вернуться назад. Так что это была еще та «песнь радости» — ездить на «Москвиче» зимой. Но первое в жизни приглашение домой к Феликсу дорогого стоило. И Вадим пошел наполнять ведра.

Только заходя в подъезд Феликса, Вадим неожиданно сообразил, что о цели приглашения шефа он, собственно, так и не спросил. Он вроде бы ехал проведать больного. Так принято. Но вдруг до Вадима дошло, что в разговоре по телефону он даже не успел спросить, можно ли навестить Феликса. Тот сам его позвал. Значит, у него есть какое-то к нему дело. И это у больного, и это в новогодние дни? Вадиму стало неуютно.

Анна Ивановна встретила Вадима весьма приветливо и сразу проводила к Феликсу. Тот лежал на кушетке в своем кабинете, на высоко поднятых подушках, и листал какие-то документы.

— Привет, привет! Садитесь, Вадим!

— Здравствуйте, Феликс Исаакович! Я это в буквальном смысле — то есть будьте здоровы.

— Сейчас вы еще любимый тост вашего папы вспомните: „Что б ты был мне здоров!“, — Феликс улыбался так, как Вадим себе и представить не мог. Где грозный заведующий, где хмурый и вечно недовольный Феликс? Перед ним лежал милый, слабый, очень домашний немолодой человек с уставшими, но очень веселыми глазами. Этот был не страшный, от него нельзя было ждать неприятностей, ему хотелось помогать.

— Таки будьте, — с подчеркнуто еврейским акцентом поддакнул Вадим.

— С вами будешь! Ладно. Слушайте сюда, — улыбаясь, продолжил Феликс. — Вот в чем дело. Тринадцатого января, аккурат под Старый Новый год, назначено к слушанию ваше бывшее дело про старика насильника. Теперь уже, правда, про насильника-внука. Срывать его нельзя. Даже из-за моей болезни. Поскольку времени крайне мало, а вы обстоятельства знаете, разумеется, лучше всех, то я и прошу вас меня подменить.