Оулавюр Сигурдссон: Рассказ о будильнике

Сомнений не было: мой будильник отстал. В чем же причина? Ему надоело ходить? Он прихворнул? Или, чего доброго, решил подшутить надо мной?

Я не стал заходить в продуктовый магазин, а побежал домой, чтобы разобраться, в чем дело.

– Что случилось? – спросил я. – Тебе нездоровится? Ты отстал на два часа!

Нет, он не болен. Тик-так, проговорил он насмешливо, как бы давая мне понять, что так мне и надо, раз я не сдержал своего слова.

– Что? – спросил я, ничего не понимая.

Будильник как-то сразу погрустнел. Коли уж он поселился у меня, то ему совсем не по душе, чтобы каждый замечал, как потрепала его жизнь. Ведь мои гости не могли не видеть, что краска на нем облупилась, а это не только вызывало у них жалость к нему, но и подрывало уважение ко мне. Разве я не намекал в один прекрасный апрельский вечер насчет красной краски?

Наконец я понял, куда он клонит. Какой же я неслыханный идиот! Как я мог подумать, что он смирится с этими чертовыми щербинами! Я униженно попросил у него прощения и, чтобы загладить вину, пообещал купить небесно-голубой краски и перекрасить его целиком: этот цвет мне нравился еще больше, чем красный. Я дал слово сделать это через несколько дней, сейчас у меня нет ни гроша, поесть и то не на что.

Но ждать будильник был не намерен. Раз я пообещал купить голубой краски, то должен купить ее сейчас же. Тик-так, сказал он, словно намекая, что денег всегда можно перехватить в долг.

Я раздобыл вексельный бланк, поспешил к двум своим приятелям и попросил их быть моими поручителями.

– Хм, – сказали они, уклоняясь от прямого ответа. – Зачем такие жертвы ради будильника, от которого одна только морока и который так потрепан жизнью еще до вашего знакомства? А когда ты сможешь уплатить по векселю? Нам бы очень хотелось знать это.

– Я, наверное, получу деньги, когда закончу свой роман о человечестве, – смиренно ответил я.

– Когда же ты думаешь закончить свой роман о человечестве? Ты вряд ли его кончишь, если будешь возиться с будильником.

Однако, посмотрев на мое лицо, они взяли ручки и нацарапали на векселе свои подписи – ради старой дружбы. При этом они сочли нужным предупредить меня, что я еще раскаюсь в своей глупости.

Я пропустил их слова мимо ушей, кинулся прямиком в банк, помещавшийся в роскошном доме, и обратился к коренастому, похожему на гиппопотама директору, сосавшему огромную сигару. Он бросил на меня быстрый подозрительный взгляд и прогрохотал:

– Что вы собираетесь делать с этими деньгами?

Мне было ясно, что говорить правду не стоит, и я почтительно сообщил ему, что намерен вложить деньги в одно предприятие, сулящее барыши. Я краснел и пыхтел, рассказывая гиппопотаму длинную байку об этом предприятии. Чего не сделаешь ради маленького красивого будильничка!

Банк учел вексель, а я купил небесно-голубой краски и симпатичную кисточку. Вскоре будильник так засиял во всем своем голубом великолепии, что я, можно сказать, даже оробел. На какое-то время жизнь наша стала радостной и безоблачной. Он будил меня каждое утро, потому что я начал трудиться. Дело шло! Я работал как одержимый, и стойка новых глав росла на моем столе. Будильник смирился с тем, что я не могу непрерывно восхищаться им, когда бьюсь над своим романом о человечестве. Он, видимо, хорошо понял, что мне не разорваться.

Но вот он начал забывать будить меня по утрам, хотя вечером я неукоснительно заводил его. Он стал позволять мне спать до полудня и принялся понемногу отставать, сперва на пять – десять минут, потом на пятнадцать, а однажды взял да и отстал за ночь на целых три часа. Я долго не мог прийти в себя от изумления.

– Зачем ты это делаешь? – простонал я. – Разве я тебя не принарядил? Чем же ты еще недоволен?

Будильник что-то кисло протикал. Было видно, что он не вполне доволен мною. Он-то думал, что я куплю ему красной краски, а я купил голубой, хотя, с его точки зрения, красная краска гораздо приятнее, чем голубая.

– Боже милостивый! – воскликнул я вне себя. – Неужели ты хочешь, чтобы я подписал еще один вексель и купил тебе красной краски?

А что в этом особенного? Для чего же существуют банки, если там нельзя получить денет?

– Ага! – вскричал я и топнул ногой. – Так вот ты каков! Тебе бы только удовлетворять свои прихоти да тешить свое тщеславие, а я из-за этого должен по уши залезть в долги! Вот ты каков, приятель! Хорошо еще, что я вовремя тебя раскусил! Надо было мне, черт возьми, оставить тебя тогда на берегу! Пусть бы тебя, сукин ты сын, залило водой и смыло к чертовой бабушке в море!