Джулиан Брэнстон - Вечные поиски

– В таком случае я могу сотворить добро моим присутствием, – категорично сказал старик и слез с клячи.

Огорченная тем, что старик ее покинул, кляча засунула морду в кусты и сквозь колючки уставилась на корни.

– Я услышал с дороги ваши голоса, – сказал старик, – и Буцефал подумал, что познакомиться с вами – преотличная идея.

– Да, преотличные идеи – большая редкость, – сказал Педро ядовито.

– Тебя пожирает кто-то из низших демонов, – объяснил старик. – Если ты скажешь что-нибудь хорошее, он отправится восвояси.

– Отправляйся-ка восвояси сам, – сказал браконьер из-за дерева.

– У нашего невидимого друга очень зычный дух, – сказал старик, – и выражает он его без запинки. Разве что, согласно с его пожеланиями, его здесь вовсе нет, и мы только воображаем этот разговор. – Тут он подмигнул Педро и ткнул его локтем под ребра.

Неудачи, которые упорно преследовали Педро всякий раз, когда он оказывался в обществе старика, заявили о себе и на этот раз: локоть ударил его в тот миг, когда он приложился к бутылке, и пробка, которую он на крестьянский манер зажал в зубах сбоку, проскользнула ему в глотку. Педро рухнул на колени, отчаянно давясь и размахивая руками. Старик, ничего не заметив, повернулся к хижине, которую оглядел с великим вниманием.

– Вы не открыли мне, что вы – хранители этого священного скита, – сказал старик недоумевающе.

Браконьер, услышав страдальческие хрипы Педро, выскочил из-за дерева, полагая, что над его другом учинена какая-то расправа. Увидев, что Педро подавился, он схватил доску и крепко огрел его между лопатками. Пробка вылетела, и Педро растянулся на земле, слабо постанывая.

Старик тем временем вошел в хижину, которую назвал священным скитом, и теперь осматривал ее внутри. Оттуда до Педро и браконьера доносились тихие возгласы восторга. Старик появился из двери с печатью мистического отражения на лице и улыбнулся растерявшейся парочке.

– Вновь Бог явил свою милость и направил меня к этому святому месту, где я могу обрести отдых и благость духа пред тем, как начать мои поиски, – сказал старик.

– Ты эту личность знаешь? – спросил браконьер у Педро, который все еще лежал на земле, с благодарностью ощущая, как дышат его легкие.

– Мои ребра его знают, – еле слышно ответил Педро. – Как и шишки на моей голове.

– Мы должны его поднять, – сказал старик браконьеру, – ибо он мой оруженосец, и ему предстоят еще многие приключения.

Когда Педро услышал этот приговор, его сковало мрачное уныние.

– Думается, он может счесть наше с ним деловое партнерство более приятным, чем, конечно же, скудно вознаграждаемые обязанности вашего оруженосца, – сказал браконьер, пока они поднимали Педро с земли.

– Жалованье и премиальные за эти обязанности, – прохрипел Педро, – исчерпались удушением и ударом по спине, свидетелем которых ты только что был.

– Ударил тебя я, – сказал браконьер, – но чтобы спасти твою жизнь.

– Не имеет значения, – сказал Педро. – Ведь для того, чтобы сохранить меня для уготованной мне чести и не получить в оруженосцы труп, этот… – он удрученно поискал подходящие слова, – этот вот ангел-хранитель и сам меня бы хлопнул.

– Теперь, когда все улажено, – сказал старик, – теперь я открою вам ниспосланное мне откровение. (Педро, чьи губы лиловели от пролитого напитка, свирепо уставился на него, все еще хрипя.) Небесный хранитель сего места пригласил меня остаться здесь и приготовиться к началу моих поисков. Но прежде, чем я могу остановиться тут, мне, разумеется, надо стать рыцарем. А посему, после долгого и усердного бдения, оный темный служитель (он указал на браконьера) посвятит меня в рыцари согласно канонам рыцарства.

Необычность такого предложения пришлась браконьеру крайне по вкусу.

– Ну, это противозаконно, скандально и богохульственно. Я согласен.

– Если ты на это пойдешь, можешь больше не называть меня другом, – сказал Педро с жаром.

– Но я же спас тебе жизнь какие-то пять минут назад! – сказал браконьер. – Я буду делать что пожелаю и все равно буду называться твоим другом. А если ты не согласен, так это я не стану называть тебя другом.

Пока они дискутировали, старик опустился между ними на колени, молитвенно сложил руки и закрыл глаза.

– Для посвящаемого крайне важно, – властно зашептал он, – чтобы во время его духовного бдения сохранялись высшая тишина и безмятежность. Посему, если ваш спор станет слишком громким и неуправляемым, вам надлежит подвергнуть себя бичеванию и униженно молиться.