Борис Виан - Сердце дыбом

Прошло несколько секунд, и среди зеленых стебельков водорослей показалась золотистая рыбка. Она почти сливалась с илистым дном, но Жакмор видел, как шевелятся тонюсенькие жабры, и замирал от вожделения.

Молниеносный бросок — и рыбешка зажата в руке. Жакмор обнюхал ее — прелесть как пахнет!

Он облизнулся, открыл рот и запросто откусил голову трепыхавшейся добычи.

Объедение! В море таких полным-полно.

16 апреля

Анжель положил кувалду на верстак, отставил колоду и вытер лоб рукавом. Обшивка левого борта была готова. На светлом гнутом дереве красовался ровный ряд медных заклепок. Лодка обретала форму. Она стояла на дубовых козлах носом к морю и к двум протянувшимся далеко вперед, тоже дубовым, рельсам-стапелям.

Тут же, в углу сарая, возились в куче стружек и опилок тройняшки. Они развивались невероятно быстро, все трое уже ходили, бодро топоча железными копытцами. Правда, у Ситроена к вечеру ноги все еще немного кровоточили, ну а Жоэль с Ноэлем, не такие неженки, — те ничего, подошвы у них благополучно ороговели.

Странно, уже поздно, детям давно пора ужинать, а нянька все не идет. «Да ведь у нее выходной», — вспомнил Анжель. Он вздохнул, посмотрел на часы. Клемантина опять опаздывала. Впрочем, в последнее время это случалось все чаще и чаще, а стоило Анжелю упрекнуть ее хоть словом, она огрызалась, нагло, да еще с оскорбительной самоуверенностью. Анжель терялся, тем более что дети явно держали сторону матери, а на него глядели с издевкой.

Он посмотрел на сыновей, встретил пристальный взгляд черных глаз Ситроена и стушевался. В конце концов, раздраженно подумал он, сами виноваты. Он бы рад приласкать и пригреть их, но раз им это не очень надо… Им, видно, нравится, когда ими помыкают.

Все-таки он пересилил обиду и подошел к малышам.

— Пойдемте, лапочки, ужинать.

Жоэль и Ноэль задрали головы и заныли.

— Хотишь Антину, — сказал Жоэль.

— Антину, — подхватил Ноэль.

— Клемантины нет, — сказал Анжель. — Давайте ее поищем.

Ситроен важно прошел мимо. Анжель подал руки двойняшкам, но они предпочли встать сами, подняв целое облако опилок, и вперевалку побежали за братцем. Анжеля бросило в пот от злости. Однако он пошел вслед за детьми: таким маленьким опасно ходить одним по парку, и, как ни сердился отец, он ни за что не допустил бы, чтобы с ними что-нибудь случилось.

Они вошли в дом, опередив Анжеля на несколько шагов. Когда же и он переступил порог, то услышал писк двойняшек: Ноэль звал маму, Жоэль ему вторил.

— Перестаньте, — оборвал их Анжель.

Близнецы удивленно замерли.

— Пошли на кухню, — велел он.

На плите было пусто — этого Анжель не ожидал. Должна же мать если не подать, так хоть приготовить ужин. Он неумело усадил детей за стол, налил по стакану молока, сунул по куску хлеба с вареньем. Они зачавкали, а Анжель поспешно вышел. В коридоре он столкнулся с Жакмором.

— Не видали Клемантину?

Психиатр по-кошачьи провел рукой за ухом и уклончиво хмыкнул.

— Бросьте валять дурака, — сказал Анжель. — Незачем вымучивать кошачьи повадки. Скажите лучше, где моя жена.

— Мне очень жаль, — проговорил Жакмор, — но я случайно заглянул в столовую, а там она.

— Ну и что? — рявкнул Анжель, отстранил Жакмора с дороги и яростно зашагал по коридору.

Жакмор пошел следом. Он ясно видел истинную причину гнева Анжеля: он злился, оттого что не имел ни малейшего влияния на собственных детей. Видел, но помалкивал.

Анжель подыскивал слова пооскорбительнее, чтобы бросить в лицо жене. Он редко выходил из себя, но каждый раз эти вспышки были связаны с детьми. Он должен больше общаться с ними. Анжель кипел, сердце его бешено колотилось. Что за издевательство!

Он толкнул дверь в столовую, ворвался в нее и застыл на месте. Клемантина лежала на столе. Брюки ее были спущены до колен. Она порывисто дышала и корчилась, как одержимая. Вытянутые вдоль тела руки были судорожно напряжены, ноги широко разведены, бедра то ходили ходуном, то дрожали мелкой дрожью, она выгибалась и тихо стонала. Анжель остолбенело уставился на нее, потом стал шаг за шагом пятиться к порогу. Лицо его медленно багровело. Наконец он захлопнул дверь и бросился из дома в парк. Жакмор остался на крыльце и проводил его глазами. Когда же он скрылся за поворотом аллеи, повернулся и пошел на кухню, бормоча себе под нос: «М-да… дела…»

Сытые малютки весело лепетали. Жакмор в два счета все прибрал, устранив следы свинства, утер выпачканные рожицы и выпроводил всех троих во двор.