Марен Мод - Сальто ангела

Расставание. В плиссированной юбке, строгой кофточке и плоских туфельках Сара, которую я люблю, сидит передо мной. Необходимо ей сказать: ты мое первое расставание и моя первая любовь, я же не умею ни любить, ни расставаться.

На ее щеках еще остались золотистые тени летнего загара. Это были мои последние мужские каникулы. Мы спали с ней вместе в большом итальянском доме, окруженном балконами цвета охры. Мы были в одной кровати, лежали на простынях, расшитых незнакомыми инициалами, и делали вид. Это были детские нежные прижимания.

Наши завтраки состояли из смеха и варенья. Нас окружали толпы друзей, таких же студентов, как мы, таких же влюбленных, как мы. Я почти поверил в это временное существование. Монмартр был далек со своими каролинами, похожими на меня, с ночами в барах, с проститутками, травести, со всем этим цирком, который меня так притягивал… Под ярким солнцем каникул была всего лишь тень воспоминаний, но в сентябре я обязан положить конец этому временному существованию.

— Сара, я должен тебе сказать. Помнить тот вечер, когда я напился итальянского вина? Вечер, когда я переоделся девчонкой, чтобы всех вас рассмешить?

— Ну да, чтобы мы посмеялись… Ты был пьян.

— Нет, просто у меня хватило в тот вечер смелости показать вам, кто я на самом деле.

— Что ты хочешь сказать? Ты — Жан, и если ты рассчитываешь на свой талант артиста, чтобы зарабатывать на жизнь…

Она сделала смешную гримасу. Она не хочет понять намек и помочь мне. Она опустила голову, ее взгляд упрям, она решила идти до конца. Однако она же видела, она не может не знать.

— Сара, посмотри на меня. Умоляю, посмотри на меня. Я не такой, как остальные…

— Я знаю.

Она сердится и отводит глаза. Она смотрит на другие лица, на незнакомых людей в кафе, куда я ее пригласил, чтобы поговорить. Наконец сквозь зубы она отвечает:

— Я терпеть не могу, когда ты затрагиваешь эту тему. В жизни есть не только секс. Ты придаешь слишком большое значение этим вещам… Если у тебя проблемы, мы поговорим о них позже, когда наступит подходящий момент…

— Но какой момент? Когда «позже»? Ты меня не понимаешь?

— Здесь нечего понимать. Ты меня любишь?

— Конечно… Но, к сожалению, это не имеет ничего общего…

— Напротив, это главное. Все остальное для меня неважно.

— Сара, но ты знаешь, что такое любовь? Ты знаешь, как занимаются любовью?

— Да, я знаю. Конечно, я знаю. Ты что, считаешь, что я совсем… Но я могу подождать с замужеством.

— Сара, ты должна попробовать сначала с кем-нибудь, с мужчиной… настоящим. Тогда ты поймешь.

— И это говоришь мне ты? И ты утверждаешь, что любишь меня?

Боже, она вынуждает меня идти до конца. Я хотел расстаться с нею более возвышенно, оставить воспоминание о себе, которое не было бы ей неприятно, остаться навсегда в ее воображении любовником ее детства, тем, кто ее ласкал, но не обладал ею. Детская игра, объятия, о которых она потом вспоминала бы с нежностью. Мне хотелось, чтобы она сохранила неприкосновенным воспоминание об этой иллюзорной любви. Я хочу слишком многого. Я не смогу скрыть свою тайну. Однако я еще раз пробую.

— Сара, со мной ты никогда не сможешь заниматься любовью. Понимаешь ли ты это? Думала ли ты об этом?

— Да, я думала.

Наступает тишина. В пепельнице тлеет сигарета. Кофе остыл. Я ненавижу этот осенний вечер, напоминающий о начале учебного года. Я не хочу возвращаться в аудиторию и продолжать жизнь прилежного ученика.

— Если ты думала об этом, то тебе понятно, что мы должны расстаться.

— Нет, не должны. Ты будешь лечиться, и все будет хорошо.

— Лечиться? Но что же ты тогда поняла? Сара, это же не болезнь. Ты рассуждаешь так, точно я болен диабетом, туберкулезом или еще чем-нибудь… Словно мне достаточно пойти к дантисту, например. Хороший рецепт, несколько пилюль — и все о'кей. Ты так думаешь?

— Во всяком случае, я не понимаю, почему бы тебе не попробовать.

— Но, черт возьми, это бесполезно. Посмотри наконец правде в глаза. Я родился таким, понимаешь, я ненормальный, вот кто я такой.

— Но не для меня. Если это единственное, из-за чего ты хочешь порвать со мной… Скажи просто, что тебе все надоело, что я недостаточно хороша для тебя.

Она плачет. Она цепляется за общие слова, за детские доводы:

— Мы так хорошо ладим, ты мне даже говорил, что у нас общие взгляды. Мы учимся на одном факультете, мама тебя обожает, я не хочу расставаться с тобой, Жан, я этого не перенесу. Я уверяю тебя, что можно что-нибудь придумать. Есть же специалисты, мы пойдем вместе, если хочешь, я тебе помогу, я сделаю все, чтобы тебе помочь.