Марен Мод - Сальто ангела

Ответ в маминой комнате. Лампа у изголовья опрокинута. Мама лежит на полу у кровати. Ее глаза широко открыты. Я вижу кровь.

Мама… Мама… Я подумал, что ты умерла, утонула в этой крови, женской крови, о которой ты никогда не говорила. Откуда это застывшее, словно парализованное лицо? С трудом произносимые, еле слышные слова?

— Останься… помоги мне… на кровать. Нет, не надо соседей… не уходи… Нет, не надо доктора… Ничего… Это сейчас пройдет…

Я верю тому, что она говорит. Хочу верить. Я обхватываю ее руками, втаскиваю на кровать, обкладываю подушками. Вытираю кровь. Автоматически делаю то, что она просит. Привожу все в порядок. Но мне так нужна помощь. Так нужна помощь. Мне слишком страшно, мама, я не понимаю… «Останься… не уходи».

Я остаюсь с ней до утра. Она ненадолго засыпает, и я смотрю на нее, спящую. Ловлю ее дыхание, вижу ее голубоватые веки, бледные щеки. Я умираю от страха сто раз, тысячу раз, и рано утром зову наконец на помощь.

Она не хотела сдаваться. Единственная опора этой уже распавшейся семьи, она надеялась, что сможет все-таки начать свой обычный день. Банк Франции, заботы о маленьком сыне, о сбившемся с пути муже. Но приговор суров: односторонний паралич, больница, осложнения, операция. Бесконечная вереница диагнозов и лечений. Частичное удаление надпочечников, операция на правой почке. Потом на левой…

Моя жизнь дает еще большую трещину. Беатрис берет Франсуа к себе на полный пансион. Он родился при ней, и она его любит и балует. Я остаюсь в Руане один, в пустой спальне, кухне, гостиной. И голова моя тоже пуста.

Нет, свобода — это еще не сейчас, придется подождать.

Не надо меня спрашивать, как я живу и что со мной происходит. Я не знаю. Я делаю все, что мне говорят, полностью подчиняюсь воле моих родственников. Мне свойственно послушание, как, впрочем, и равнодушие. Сдавай выпускные экзамены, поступай на юридический факультет, пойди навести отца, поцелуй маму и помолчи. С днем рождения, Жан Паскаль Анри! Тебе девятнадцать лет, ты в Париже, ты обычный студент, тебя никто здесь не знает, ты живешь в маленькой комнате для прислуги, носишь обычный серый костюм и галстук в горошек. Прощай, детство.

— Здравствуйте, месье Жан!

Это госпожа Бедю. Ей восемьдесят лет. Она сдает мне комнату, в которой я влачу жалкое существование между стопкой учебников и дорогим чемоданом. Это чемодан-искуситель. В нем лежат старое мамино платье, кружевные трусики, ночная рубашка. Госпожа Бедю вдова. Раньше муж обеспечивал ей комфорт, получая хорошую пенсию. Теперь она похожа на актрису Полин Картон в роли благородной консьержки.

Она любит затащить меня к себе и поболтать среди безделушек, салфеточек и хрупких столиков в стиле Людовика XV.

— Вы понимаете, у меня нет детей. Если бы у меня был такой большой сын, как вы, такой воспитанный… Как себя чувствует ваша матушка?

Она все знает, о многом догадывается, тут у нее редкий дар. Она любит со мной говорить, потому что одинока и думает, что я тоже одинок.

— Вы, конечно, скучаете без родителей. А как дела на факультете?

А на факультете эмансипированные девушки, волосатые юноши, и среди них я. Разговоры о политике, сексе, жизненных ценностях. Когда говорят о политике, я просто вежлив и уважаю чужое мнение. В сексе я осторожный наблюдатель. Что касается экзаменов, их надо сдавать. С письменными у меня все нормально, а на устных я паникую. Отвечать на вопросы, демонстрировать свои знания — для меня мучение. Экзаменатору приходится быть очень снисходительным. Это настоящая болезнь: горло у меня горит, в нем как будто огромный комок, ладони влажные, я на грани обморока. Я слышу вопрос, ответ складывается в голове, я его знаю, я мог бы ответить, но… не отвечаю. За каждым словом — долгое молчание. Ужасно.

— Вам бы надо попить какие-нибудь успокаивающие средства, молодой человек. С этим можно справиться.

Экзаменатор, симпатичный бородач, который это советует, кажется, мне сочувствует. Так бывает далеко не всегда.

Молчаливость поселилась во мне и стала второй натурой, той частью меня, которая должна пока безмолвствовать, потому что нет еще тех, с кем она могла бы говорить на одном языке.

— Зайдешь ко мне? Выпьем по стаканчику…

Девушки. Вот одна из них — Анна, с высокой грудью, каскадом черных волос. Она находит, что я похож на Жерара Филипа в фильме «Дьявол во плоти».