— Господи! — сказал я как можно жалобнее. — Вам бы только придраться к бедному ребенку!.. Обижать сиротку — последнее дело... При встречном ветре десять метров в секунду — в два раза и при использовании закрылков, отклоненных на двадцать пять градусов, при номинальном режиме работы двигателя — на двадцать — двадцать пять процентов!.. Дайте пятерочку, а?
* * *
Рано утром, когда все вокруг было покрыто сырым, зябким туманом, мы шли к самолету по каким-то жидким дощечкам, перекинутым через небольшое болотце. Дощечки разъезжались под ногами, и приходилось балансировать, чтобы не соскользнуть в мерзко пахнущую коричневую жижу, которая чавкала под этими мостками после каждого нашего шага.
Сахно шел впереди, я сзади. Меня трясло от холода и безумно хотелось спать.
— Это же каторга... — сказал я в спину Сахно. — Каждый день в четыре утра... Я, например, лично спать хочу! Инквизиция какая-то...
— Составь сводку расхода горючего, — не оборачиваясь, сказал Сахно.
— Можно подумать, что зерновые и свекла появились вместе с изобретением самолета, — сказал я. — Как будто до авиации не собирали урожай...
— Составь сводку расхода горючего.
— Слышал, слышал... Восемь дней — триста семьдесят три посадки! Уму непостижимо!.. Так низвести прекрасную профессию!.. Так отравить романтику ядохимикатами!.. Аэроплан, гордое, непокорное творение, гоняется за какой-то вонючей мошкой, за какими-то жучками-паршивцами?.. Подождите, подождите, Сергей Николаевич, скоро нас на борьбу с клопами бросят...
— Заткнись! — сказал Сахно.
Я предусмотрительно увеличил между нами дистанцию и сказал:
— Грубиян.
Старик остановился, повернулся ко мне и вытаращил глаза. Я тоже остановился, сохраняя почтительное расстояние. Такой тип может и по шее дать.
— Ну и нахал!.. — удивленно проговорил он и даже покачал головой. — Ну ты, Димка, нахал...
Это он в первый раз назвал меня Димкой.
— Какой же я нахал, Сергей Николаевич? — как можно проникновеннее сказал я и подошел к нему поближе. — Я мятущееся дитя века с легкоранимой душой...
— Это еще что такое? — возмутился Сахно. — Прекрати сейчас же!..
— Смотрите, смотрите, Сергей Николаевич!.. — быстро сказал я и показал в сторону самолета.
У взлетной площадки маячила в тумане нелепая фигура в сапогах и брезентовом дождевике с капюшоном. Заспиной у фигуры висела берданка.
— Я же говорил вам, что ночь еще не кончилась, — прошептал я. — Вот, пожалуйста, и призраки еще не разошлись...
— Не дури! — сказал Сахно.
— Ты кто? — крикнул я фигуре.
— Сторож, — ответила фигура тоненьким голосом.
— Ну-ка, ну-ка... — оживился я. Мне даже спать расхотелось.
Я подошел поближе и заглянул под капюшон. На меня смотрела замерзшая толстощекая девчонка лет двадцати.
— Здравствуйте, — робко сказала девчонка.
— Здорово, — удивился я. — А где же тот сторож?
— Приболел...
— Значит, ты каждую ночь будешь дежурить?
— А то как?
— Ну-ну... — сказал я и двинулся к самолету.
И опять жара, руки на штурвале, рубаха от соли фанерой шуршит, и пить хочется... Все время пить хочется.
Взлет, посадка, взлет, посадка... В горле першит, кашель раздирает легкие, и кажется: еще одно самое маленькое усилие — и сердце разлетится вдребезги, и на глаза надвинется спасительная и жуткая темнота, в которой не будет ничего — ни жажды, ни кашля, ни жары, ни штурвала...
Это хорошо, что рядом со мной Димка. Не для подстраховки. Нет. Плевал я на подстраховку! Мне всегда нужен был такой Димка. Его присутствие не дает мне возможности сосредоточить внимание на самом себе. Это прекрасно! В моем возрасте это прекрасно. Он начинает болтать, и я тут же перестаю вслушиваться в неровный, неверный стук своего сердца... Он затевает свару с девками-загрузчицами — я ору на него, и у меня тут же исчезает головокружение... Сосуды от злости расширяются, что ли?
Причем, вот забавная штука, все это со мной происходит только на земле. В воздухе ничего похожего. В воздухе я очень занят.
Хорошо, что именно Димка рядом со мной. Что-то в нем мне начинает нравиться. Не знаю, как пойдет дальше, но мне кажется, что он будет грамотным летчиком. Есть в нем то, что и не назовешь никак.
Это, видимо, целый комплекс качеств, которые не вырабатываются точным соблюдением инструкций и отличными отметками. Это заложено в руках и в душе. Это уже от Бога. Нет, он мне действительно начинает нравиться.
Тут еще дурацкий случай такой произошел. Он, правда, к счастью, об этом не знает.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу