Владимир Кунин - Сошедшие с небес

Заправлял тиром однорукий инвалид лет пятидесяти.

– Прижмурь левый глазик, прижмурь, – говорил инвалид Вовке. – И целься точно в середку… Это ружьишко у меня по центру бьет, – объяснил он уже Сергею. – Ф-ф-фу… Духотища! Не продохнуть… – Инвалид присел на стул, стоящий по другую сторону стойки рядом со стеной, помял темной ладонью небритое лицо. – У меня бывает так – воздуху, видишь ли, мне не хватает, – улыбнулся он Сергею. – Причем, заметь, на фронте мне его всегда хватало, а теперь…

Вовка наконец выстрелил и попал в мишень.

– Ну, молодец! Ну, снайпер… Ну, батькина радость… – ласково похвалил Вовку инвалид и подозвал одного из подростков: – Вить, а Вить… Сбегай в ларек к тете Лизе, скажи, дядя Петя кружечку кваса просит. На-ко вот…

Однорукий положил мелочь между ружьями и тут же спросил Сергея:

– А может, и тебе принести? Что одну, что две – все едино.

– Нет, спасибо, – ответил ему Сергей и сказал Вовке: – Что-то ты больно долго целишься…

– Устанешь и промажешь, – подтвердил инвалид. – Я вот, к примеру, знаешь, как устал? Просто сил никаких нет…

Однорукий попытался глубоко вздохнуть и обмяк на стуле.

Вовка выстрелил и промазал. Он виновато посмотрел на инвалида и тревожно произнес, не отрывая от него глаз:

– Папа… Папа!

Сергей повернулся к однорукому. Тот сидел, привалившись спиной к стойке и стене, глаза у него были полуоткрыты, из уголка рта тянулась тоненькая струйка слюны…

«Девишник» во дворе шел полным ходом.

– …Адреса не знаю, фамилию не ведаю, Машенька да Машенька… – рассказывала баба Шура. – Я прямиком в больницу. Не сообразила, голова куриная, что выходной! Хорошо, дежурный доктор признал. Как на меня глянул и говорит: «Вы у нас недавно на хирургии лежали…» И дал мне твой адрес.

– Это надо же, на попутках семьдесят верст отшлепать – чаю попить! Здорово вас подлечили, баба Шура! – поразилась Нюська.

– А все она, Машенька, – гордо сказала баба Шура.

Маша посмотрела на часы, поднялась из-за стола:

– Посидите без меня минуток пятнадцать. Я тут одного старичка колю через каждые четыре часа. Я скоренько. – И направилась к воротам.

Нюська крикнула:

– Маш, а шприц, иголки там разные?

– У него все свое. Уже на плите стоит – кипятится. – И ушла.

Баба Шура посмотрела ей вослед. Посерьезнела, оглянулась и сказала Нюське тихо, испуганно и торжественно:

– Помню, войдет в палату, враз болеть перестает! У всех… Она как святая. Будто она к нам с небес сошла!…

А у тира стояли милицейский «газик» и «скорая помощь». Двери в тир были закрыты, и около них собрались в скорбном молчании несколько подростков и плачущая толстуха в грязно-белом фартуке – продавщица из пивного ларька.

Внутри, прямо под мишенями, на носилках лежало уже накрытое тело мертвого однорукого инвалида.

В крохотном помещении тира негде было повернуться: врач и фельдшер со «скорой», два милиционера (один в штатском) и председатель организации всех тиров.

Тут же стоял Вовка, крепко, держал отца за руку. Штатский записывал показания Сергея:

– …Ну, я послал здешних пареньков вызвать «скорую» и вас, закрыл тир – какое ни есть, а оружие – и стал ждать. И все.

– Ни разу больничного не брал, – удивлялся руководитель тиров. – Всегда как штык!

– Потому и умер, – буркнул фельдшер.

– Так… – проговорил штатский и показал карандашиком на кружку с нетронутым квасом, стоящую на прилавке среди духовых ружей: – А это чье?

– Его. – Вовка показал на носилки.

– Почему здесь ребенок?

– Это мой сын, – жестко ответил Сергей.

– Иди к нам работать, – прошептал Сергею начальник всех тиров. – План небольшой, квартальные премии… Конечно, и самому крутиться надо, а так – сиди себе, постреливай…

– Я в вашей жизни крутиться не умею. А стрельба мне вот так надоела. – Сергей провел ребром ладони по горлу и поднял Вовку на руки: – Айда, сынок.

Смеркалось. Баба Шура уже уехала. У водонапорной колонки Маша и Нюська мыли посуду. Маша в раздражении говорила:

– Он, видишь ли, стесняется, что ему в двадцать семь лет…

– Ну и правильно! На кой ляд ему с сопляками три месяца в этой автошколе огибаться?! Да я его здесь во дворе за две недели сама выучу!… – сказала Нюська.

И старый огромный неухоженный двор превратился в учебный автодром!

– Мама! – кричал Вовка с крыши сарая. – Зачем вы меня сюда засадили?!

– По технике безопасности, – отвечала ему Маша.

– А что это такое? – вопил Вовка.