Владимир Кунин: Старшина

— В штаб? — спросил пожилой шофер в комбинезоне.

Генерал самую малость помолчал и сказал:

— В первую эскадрилью. Там Хижняк личный состав собрал. Пополнение инструктирует.

— Этому пополнению еще титьку сосать, — мрачно сказал шофер.

— А им воевать пришлось, от голода пухнуть.. — то ли согласился генерал, то ли упрекнул шофера.

У барака первой эскадрильи «виллис» затормозил.

— Поезжайте обедать.

Генерал легко выпрыгнул из машины и, помахивая шлемофоном и планшетом, подошел к бараку первой эскадрильи.

Одуревший от тоски и жары дневальный вскочил с преувеличенным рвением и уже открыл рот, чтобы завопить молодцеватое «смир-р-но!», но генерал приложил палец к губам. Дневальный испуганно посмотрел на генерала и шепотом доложил:

— Товарищ генерал-майор... дневальный по эскадрилье курсант Тараскин...

Генерал махнул рукой и прошел в барак. Встал за косяком настежь открытой двери и закурил. Дневальный с откровенной завистью втянул носом дым генеральского «Казбека».

По обе стороны в казарме стояли сдвоенные ряды двухъярусных железных коек. Посредине, в широком проходе, выстроилась вся учебная эскадрилья — немногим более ста человек. Перед строем стояли шесть офицеров и Кацуба.

В этом царстве покорителей воздуха и завоевателей пятого океана Кацуба, в своей приплюснутой фуражечке с черным околышем и неуместно черных погонах с танковыми эмблемками, казался случайно заблудившимся, нелепым, невесть откуда взявшимся существом.

Курсанты на него поглядывали насмешливо, офицеры — с чувством неловкости, и только командир эскадрильи, молодой и щеголеватый капитан Хижняк, ничего такого не замечал и говорил:

— ... Кто прибыл к нам из различных воинских частей, а кто, может, успел и понюхать пороху — попрошу забыть всяческую фронтовую вольницу и тому подобные отклонения от строжайшей воинской дисциплины. А также тем, кто призван военкоматами. Кончилась ваша мирная гражданская жизнь! Тут нету мамы и папы, дяди и тети. Тут армия! И чтобы никаких таких различий — дескать, я фронтовик, а ты, дескать, салага — быть не должно!.. Все вы теперь курсанты военно-авиационной школы — будущие авиаторы, летчики! Представители самого современного и самого грозного рода оружия!

При последней фразе командира эскадрильи Кацуба скривил губы.

— А самое главное, — продолжал Хижняк, — вы обязаны помнить, что, пока в спокойных и далеких от войны условиях вы будете служить и учиться летать, там, на фронтах, насмерть дерутся ваши старшие братья, отцы и товарищи!.. И погибают за то, чтобы вы могли...

— А мы не просили, чтобы нас снимали с передовой! — вдруг прервал Хижняка чей-то голос из строя.

Кацуба повел своими маленькими сонными глазками и увидел, что выкрикнул это знакомый ему по привокзальному базарчику курсант с медалью «За оборону Ленинграда». Под глазом у курсанта красовался замечательный фингал.

— Молчать! — крикнул Хижняк. — Два шага вперед!

Курсант вышел из строя.

— Фамилия?

— Рядовой Никольский.

— Курсант Никольский, — поправил его Хижняк. — И прекратить разговорчики! Встать в строй!

Подобие улыбки тронуло лицо Кацубы. Он увидел второго знакомца, со вспухшей губой... Потом третьего... И наконец, четвертого, со значком ГТО. Кацуба удовлетворенно крякнул и стал слушать капитана.

— Эскадрилья делится на четыре звена... Командирами звеньев будут летчики-инструктора, которые после прохождения вами теоретического курса в УЛО, учебно-летном отделе, будут учить вас летать.

И Хижняк показал на двух младших лейтенантов, лейтенанта и старшего лейтенанта.

— Ну и я — командир эскадрильи... Это, так сказать, летно-подъемный состав. Теперь состав наземный: помощник командира отряда по строевой — майор Кулюгов. Он бывший пехотинец и знает свое дело туго. Уставы, строевая подготовка, несение нарядов и караульной службы...

Маленький, толстенький майор Кулюгов заискивающе улыбнулся курсантскому строю.

— Ну и, наконец, старшина эскадрильи! — торжественно провозгласил капитан Хижняк и четким рубленым жестом указал на Кацубу.

— Кто самый главный человек в армии? Кто ближе всех стоит к рядовому и сержантскому составу? — театрально возвысив голос, спросил комэск. — Старшина! — И поощрительно похлопал Кацубу по вислому плечу. — Ничего, что его погоны пока еще не соответствуют... Это дело поправимое! Старшина Кацуба тоже прибыл к нам с фронта. И он, как никто, должен вам стать отцом родным! Все через старшину!..